Порфирий еще несколько раз пробежал по платформе, зашел в зал третьего класса. Нигде Лизы нет… Наконец, если это не Лиза была, все равно нет той женщины, что шла в серой курмушке, с узелком в руке. Но ведь и в поезд она тоже не села? Порфирий так внимательно следил за всеми вагонами. Неужели?.. Неужели он все-таки не заметил, как она поднялась обратно в вагон? Порфирий потер лоб рукой, припоминая. Он Лизу увидел тогда, когда поезд уже давно стоял у вокзала, — значит, она вышла из вагона не вместе с приехавшими пассажирами: те всегда сходят первыми. Потом она пошла в зал третьего класса, потом направилась бесцельно вдоль платформы… Да, так гуляют на станциях только те пассажиры, которые едут дальше. Как он сразу не понял этого и не вцепился в подножку поезда! Там бы он прошел по всем вагонам, и он нашел бы ее. Если она проехала мимо сейчас, значит навсегда!.
И все же еще какая-то надежда теплилась в сердце Порфирия. А может быть, она сошла с поезда, здесь осталась? Надо искать, искать скорей.
Да чего же он стоит на платформе? Лиза, конечно, сначала пойдет к себе на заимку. Надо быстрее перебежать на ту сторону станционных путей, и там, пока тропинка еще тянется по открытой елани, он настигнет ее… Пригибаясь под загородившими запасные пути товарными поездами, Порфирий перебрался на ту сторону станции. Совсем вечерело, но было видно еще, что на тропинке, ведущей к Уватским заимкам, нет никого. Войти уже в соснячок Лиза никак не успела бы. Все чаще кружились в воздухе пушистые белые снежинки, падали на тропинку и таяли. А по сторонам ее ноля становились все светлее и светлее. Порфирий повернулся лицом к станции. Надо было там поискать хорошенько! Он полез обратно под вагоны. Миновал один состав, другой, третий, четвертый.
Ему преградил дорогу движущийся поезд. Сам не зная зачем, Порфирий пошел с ним рядом, словно стремясь его обогнать. Колеса стучали на стыках рельсов, и в груди Порфирия назойливо отдавалось: «Та-та-та-та, та-та-та-та…» Наконец, обдав его особенно холодным ветерком, пролетел последний вагон; одетый в брезентовый плащ кондуктор с тормозной площадки что-то прокричал ему и погрозил кулаком.
Порфирий оказался у выходных стрелок. Увидел еще держащего ногу на чугунном балансе стрелки Кузьму Прокопьевича. Подбежал к нему.
Ты не видел Лизу?
Какую Лизу?
Жену мою…
Жену твою? Не знаю… Нет… Не видел.
Словно что осенило Порфирия. Как сразу он не подумал? Зачем же на ночь глядя Лиза пойдет к себе на заимку? Откуда она знает, что там люди живут, что там мать, вернулся муж? Она пойдет искать ночлег куда-нибудь в слободу. К кому? Наверно, к бабке Аксенчихе. Лиза жила у нее, бабка Аксенчиха Лизу любит. На ночь к себе всячески ее приветит, даже если Дуньча будет выкидывать свои фокусы.
Он шел теперь уже совсем темными улицами, печатая следы на припорошенных снегом деревянных тротуарах.
Вот и дом Аксенчихи. Порфирий постучал в окно, стал ждать у калитки. Вышел Григорий. Протянул недовольно:
— Я думал — кто! Чего так поздно людей беспокоишь?
Лиза моя у вас? Григорий гыгыкнул:
Схватился! Семь лет назад надо было спрашивать.
Сейчас, говорю, нет?
С крыльца тихонько крикнула Дуньча:
Ты с кем там, Григорий?
Порфирий жену потерял, ищет, — захохотал Григорий.
Ишь ты, жену ищет, — в голос ему отозвалась Дуньча. — Кликнуть работника, чтобы взашей ему?
Я и сам поддам хорошо, коли полезет, — сказал Григорий. — Так чего тебе здесь надо?
Порфирий пошел обратно. Где еще искать Лизу, он теперь не знал.
Он вспомнил, что убежал, не спросившись у весовщика, и вот ходит уже сколько времени. Если тот обозлится, нажалуется начальству, Порфирия могут уволить или оштрафовать.
Кладовая уже была закрыта. Порфирий заглянул на часы в зале третьего класса. Сорок минут как кончилась смена. Ночных поездов сегодня не будет, весовщика оп не увидит до утра. Что ж, надо идти домой.
Снег все падал, густой, мягкий. Теперь он не таял и па тропинке. Елань была, как зимняя, белая-белая. И от этого даже в пасмурной ночи было светло. Начинался ветерок.
Порфирий остановился у крыльца, вглядываясь в его пастил, не отпечаталась ли на снегу чья-либо нога. Нет, на крыльцо не поднимался никто. В окне теплился желтый огонек, его с ужином ждала Клавдея. Он вошел в избу, недоверчиво окинул взглядом пустые углы, устало сбросил с плеч промокшую куртку, повесил ее на гвоздь у двери. Клавдея нагнулась к шестку, стала отодвигать заслонку печи. Порфирий тронул ее за плечо.
Сегодня я видел Лизу.
Лизаньку? Ты видел? — Заслонка вывалилась из рук Клавдеи. — А где же она?