Но тот святой почему-то все-таки жег руку. Значит, в этом был смысл, — возразил Алексей Антонович, хотя и видел, что Ольга Петровна улыбается.
На то он и святой, а мы ведь люди грешные. — Она поняла, что происходит в душе сына. Помолчала и с усилием добавила: — Видишь ли, Алешенька, я это знаю по собственному опыту: я жгла себе руку — и бесполезно. Хуже того — я сама создала себе соблазн. Я слишком долго и слишком старательно тебя от всего оберегала. Я боялась, потеряв мужа, потерять еще и сына…
Алексей Антонович пе дал ей закончить:
Мама, не. надо. Ты уже говорила: тогда я был мальчик, а теперь я мужчина.
От этого теперь только тяжелее и тебе и мне, Алеша.
Алексею Антоновичу припомнилось это по случайной и далекой связи: в томике Некрасова он обнаружил закладку матери — маленький костяной нож, который она держала в руке во время того разговора.
Взгляд Алексея Антоновича упал на следующие строки:
Трудна добыча па реке,
Болота страшны в зной, Но хуже, хуже в руднике,
Глубоко под землей!.. Там гробовая тишина.
Там беспросветный мрак… Зачем, проклятая страна.
Нашел тебя Ермак?..
Вошла Ольга Петровна.
Алешенька, можно к тебе?
Пожалуйста, мама, — Алексей Антонович вскочил с дивана. — Знаешь, а я стал невольным чтецом твоих мыслей. Открылась книга на твоей закладке…
Зачем, проклятая страна,
Нашел тебя Ермак?..
Эта страна отняла у тебя самое дорогое. Ты все еще проклинаешь ее.
Ольга Петровна взглянула на сына изумленно.
Да, Сибирь отняла у меня самое дорогое, но ты мне приписываешь совсем не те мысли. Посмотри ниже, на той же странице:
Приспели новые полки:
«Сдавайтесь!» — тем кричат.
Ответ им — пули и штыки, Сдаваться не хотят.
Я читала, и мне подумалось: а если теперь опять начнется такое, неужели восставших снова постигнет разгром и люди снова пойдут в ссылку, на каторгу? Как тебе кажется, Алеша?
Алексей Антонович задумался.
Я тебе на это пока ничего не сумею ответить, мама.
Поговорим об этом после. Хорошо? А пока займись своим туалетом. — Ольга Петровна отобрала у пего книгу. И, загадочно улыбаясь, добавила: — К нам скоро придет дорогой гость.
Гость? Кто такой? — К ним редко кто заходил. Улыбка матери сулила что-то очень хорошее, и Алексей Антонович заволновался: — Что же ты мне ничего не сказала сразу?
Кто он, я и сама не знаю. Заходил в то время, когда ты был в бане.
Почему же ты тогда, мама, решила, что он дорогой гость? — Алексей Антонович потянулся к картонной коробке, в которой у пего были уложены галстуки.
Он с письмом… — Ольга Петровна нарочно выдержала небольшую паузу, — от пашей Анюты…
Что ты говоришь, мама! От Анюты? Боже мой! Да я сейчас, сию минуту… Кто он такой? Как выглядит? Что он рассказывал?..
Алешенька, я видела его буквально одно мгновение. Он спросил тебя, сказал, что имеет письмо от Анюты, и обещал зайти снова ровно через два часа. Если он точен, он придет через десять минут.
Ай, мама, мама, и ты могла меня так долго томить в неведении?!
« Если бы я тебе сказала раньше, ты томился бы еще дольше, — рассудительно возразила Ольга Петровна.
2
Гость оказался исключительно точным. Ему, видимо, очень нравилось подчеркивать это. Войдя в гостиную, он, прежде чем подать руку Алексею Антоновичу и назвать себя, вынул из жилетного кармана часы и сверил их с настенными. Но тут же извинился:
Простите. Привычка.
Ничего, пожалуйста. Вам я очень рад, очень рад, — заговорил Алексей Антонович, идя к нему навстречу. — Моя мама мне уже говорила… — Он повернулся, отыскивая ее глазами. — Прошу знакомиться: Ольга Петровна.
Буткин, — отрывисто произнес гость. — Семен… — И заколебался, словно не зная, сказать или не сказать свое отчество. — Семен… Аристархович.
С первого взгляда гость понравился Алексею Антоновичу, может быть, потому уже, что у него было письмо от Анюты. Располагал к себе голос Буткина, немного булькающий — букву «р» он выговаривал с каким-то сложным переливом: «рльрльрль», — но очень мягкий и приятный по тембру. Слегка сутулясь, Буткин быстро подошел к Ольге Петровне и угловато поклонился ей.
Мы так рады вам, Семен Аристархович, — сказала Ольга Петровна, приглашая его садиться, — вы нам расскажете о нашей Анюте.
Где она? Как? Что с ней? — Алексей Антонович предложил матери место на диване, свой стул поставил рядом. — Знаете, так приятно услышать живое слово! Тем более, что у нас и писем от нее давно уже не было.