Горизонт-75
ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ!
«Горизонт» снова зовет тебя в путь. А путешествие нынче особенное.
В 1975 году наша страна отметила 30-летие Великой Победы над фашизмом. Путь советского народа и славной Советской Армии к этой победе был долог, труден и героичен. За подвиги на фронтах Великой Отечественной войны тысячи бойцов и командиров удостоились высокого звания Героя Советского Союза, а медалями и орденами награждены — миллионы.
Чеканные надписи на многих медалях тех лет начинаются с очень суровых слов: «За оборону… За взятие… За освобождение…»
Вот о таких медалях и рассказывает в сборнике «Горизонт-75» ветеран Великой Отечественной войны, кавалер многих орденов пермский писатель Олег Константинович Селянкин.
В повестях, рассказах и стихах ты повстречаешься не только с героями-бойцами, но и с мальчишками-девчонками, твоими ровесниками, которые тоже своими добрыми делами приближали Великую Победу.
А еще ты познакомишься здесь с очень хорошими рабочими людьми — Героем Социалистического Труда Иваном Гавриловичем Мандычем из города Соликамска и лесничим Вячеславом Виссарионовичем Шитовым из Перми. Они сами расскажут о своей работе.
Кроме того, ты прочитаешь в сборнике о пионерской игре «Зарница», сам станешь участником веселых и даже загадочных событий, но это будут уже рассказы не про войну, а про мир.
Итак, дорогой читатель, открывай книгу и — в путь!
А. Соболев
ГРЕНАДА, ГРЕНАДА, ГРЕНАДА МОЯ…
Рассказ
Рис. В. Захарова-Холмского.
Лето выдалось знойное и грозовое. Целыми днями пропадали мальчишки на воле. Ни дождь, ни слякоть не могли остановить их. Собирались ватагой и шлепали по грязи, по лывам, по высокой мокрой траве. Окрест села лежали поля с березовыми колками и буераками. В дальних лощинах видимо-невидимо росла смородина. Кусты под тяжестью ягод клонились долу. Крупная, черная, блестящая от дождя, была она необыкновенно вкусна. Ребята быстро набирали полные корзины, а потом рвали кислицу, рубиновую, просвечивающую насквозь, и в корзинах становилось красно и черно.
Так и остался в памяти Данилки тот цвет.
И время тогда было тоже черно-красное — истекала кровью Испания в схватке с черными силами фашизма.
Мишка, сын райкомовского шофера, чернявый, верткий и задиристый мальчишка, дважды пытался бежать к республиканцам на помощь, но дальше Новосибирска удрать не удавалось — ловила железнодорожная милиция. Мальчишки прозвали его «испанцем» за побеги, смуглую кожу и черные большие глаза.
Купаться на озеро ходили каждый день. На противоположной крутой стороне высился сосновый бор, а здесь, где располагались ребята, берег был покрыт кудрявой травкой-муравкой и ромашками. К самому озеру подступала рожь с васильками по краю. Слепило низкое закатное солнце, и рожь отливала золотом. Озеро было как светлая бездна, куда провалилась тень медноствольного бора вниз вершинами.
Мальчишки плавали, ныряли, а потом, накупавшись, лежали на берегу и смотрели в небо, где неслись легкие, как дым, облака. Хорошо им! Лети куда хочешь! Хоть в Испанию. А может, они уже были там и видели ту необыкновенную Гренаду, о которой недавно передавали по радио стихи: «Гренада, Гренада, Гренада моя». Стихи удивительные, вроде бы про Испанию и вроде про гражданскую войну, в которой мальчишкам не пришлось воевать и о которой они вздыхали, завидуя своим отцам. Завидовали они и испанским мальчишкам, которые воюют сейчас.
«Гренада, Гренада, Гренада моя…» — звучат в ушах Данилки запавшие в душу слова, и ему немного грустно, хочется куда-то ехать, делать что-то необыкновенное, и чудится ему, что ждет его впереди что-то большое и прекрасное.
— Эй, кто не дрейфит, айда на тот берег! — вдруг крикнул Мишка-испанец.
— Айда! — заорали все, потому как никто не хотел выглядеть в глазах других трусом.
Сначала плыть было легко, и мальчишки, смеясь, с удовольствием обгоняли друг друга. На середке озера притомились и плыли уже потише. До противоположного берега было еще далеко. Наконец заплыли в тень, которую отбрасывал бор. Вода здесь была прохладнее, чем на освещенном месте. Все чаще тянуло вниз усталые ноги, и Данилка испуганно поднимал их — там, на глубине, вода была еще холоднее. Мальчишки подплывали к берегу, и чем ближе, тем неуютнее становилось на сердце. Напряженно дыша, они не спускали глаз с обрывистого склона. На берегу сгущались сумерки, и тишина царила в молчаливом бору. Он пользовался дурной славой — там в гражданскую войну белые расстреляли много красных партизан, а потом, уже на памяти ребят, здесь убили начальника политотдела тракторной станции. Кто убил — неизвестно. Вылезать здесь мальчишкам не хотелось. Не доплывая до берега, кто-то крикнул: