Горизонт-75

Эдуард Бабаев В ОТПУСК Стихотворение

Рис. Н. Скакун.

Шел солдат дорогой пыльной
Через старые мосты.
И цвели в степи ковыльной
Придорожные цветы.

Перед ним как на ладони
Бесконечная река.
На лугах большие кони.
И большие облака.

Был денек — дождем пахнуло,
Туча шла едва-едва…
Даже в небе громыхнуло,
Прилегла к земле трава.

И опять пылит дорога,
Трактор в поле тарахтит.
А с высокого порога
Виден мостик у ракит.

Он вот этот мостик шаткий,
Этот простенький цветок
Вспоминал под плащ-палаткой
И забыть нигде не мог!..

Даль зовет, река играет,
Дома не был он давно.
Мама ужин собирает.
И отец глядит в окно.

И сестренка, что когда-то
Проводила в путь бойца,
Встретит доброго солдата
У родимого крыльца.

Л. Давыдычев НЕЛЕПЫЙ СЛУЧАЙ ИЗ ЖИЗНИ ВОВКИ КРАСНОЩЕКОВА, или рассказ о том, как генерал-лейтенант в отставке Самойлов Петр Петрович задумал что-то совершенно невероятное и как по вине этого самого Вовки Краснощекова все и — сорвалось

Рис. В. Аверкиева.

Шел старичок по улице

Никто и не знал, не подозревал, подумать даже не мог, что он генерал-лейтенант, хотя и в отставке.

Идет себе старичок невысокого роста, седенький, с загорелой лысинкой, одетый во все еще непривычную для него одежду — штатскую. А кто знает, кто, скажите мне, пожалуйста, заподозрить может, что она — одежда-то штатская — для него непривычная, хотя носит он ее вот уже два года три месяца и — сегодня вот, со времени начала нашего повествования — тринадцать дней?

Мало ли старичков по улицам ходит?

Вы спросите: а где же его боевые ордена и медали? Они у него на парадном мундире.

Почему же он тогда колодок не носит?

Это его тайна, о которой вы узнаете чуть-чуть позднее.

Итак, в жаркий июльский день, с которого и начинается наше повествование, невысокий старичок шел по улице.

Но прежде чем рассказывать о нем, я должен рассказать о Вовке Краснощекове по прозвищу Дармоезд.

Вовка Краснощеков по прозвищу Дармоезд

На всех, как говорится, видах городского транспорта, кроме такси, конечно, Вовка Краснощеков ездил бесплатно, даром, то есть зайцем.

К сожалению, я не знаю, почему безбилетников прозвали зайцами.

Почему — не кроликами?

Не мышками?

Не сусликами — почему?

Почему бы их жуками не прозвать?

Или — еще лучше — таракашками?

Микробы они, по-моему.

Но как ты безбилетника ни называй, жулик он самый обыкновенный. Причем жулик мелкий — жульчонок он, так сказать. Из-за каких-то трех или четырех копеек, пусть даже из-за шести копеек, человек на подлость идет! Маленькую, но подлость. Микроб жулика, одним словом.

Получит Вовка от родителей деньги на абонементы — и прямым ходом в кафе-мороженое.

Мороженое Вовка не ест, а прямо-таки сглатывает. На эскимо, например, ему всего два с половиной глотка требуется.

И фамилия у него Краснощеков, и щеки у него действительно красные, но не от стыда за свое безбилетное поведение, а от природы, от здоровья. А здоров он — на трех или даже четырех человек его здоровья хватит. Здоровое здоровье!

Бегом полгорода пробежать может, троллейбус обогнать может, а трамвай так запросто, но ему все виды городского транспорта, кроме такси, конечно, подавай.

И не стыдился Вовка своего безбилетного поведения, а гордился собой, умным себя полагал, сообразительным.

У него даже песенка такая была:

На трамвае я поеду —
Три копейки сэкономлю!
На автобусе поеду —
Шесть копеек сэкономлю!
А в троллейбусе четыре
Я копейки сэкономлю!
Эх, пускали бы в такой,
Каждый день бы — пять рублей!
Захотел бы, даже десять,
Захотел бы, сто рублей
Экономил каждый день!

Когда Вовкины приятели узнали об этом, пристыдили они его и прозвище ему дали: Дармоезд.

Вовка ничего им не ответил, но подумал: «Не смешите вы меня, а то у меня от смеха животик заболит. Соображать ведь, дорогие товарищи, надо, головой работать надо! Подумаешь, какой-то Вовка Краснощеков бесплатно в трамвае четыре остановки проедет! Кому они, эти несчастные три копейки, нужны? Сотни, тысячи, десятки тысяч людей ездят за деньги! Миллионы! И среди них один я, как вы сказали, Дармоезд. Стоит ли о таком пустяке говорить? Стоит ли на такую ерунду время тратить?»