В августе сорок четвертого года сержантскую гимнастерку украсил орден Красной Звезды — вторая боевая награда.
То была особая операция.
Перед ночной штурмовой группой, в которую вошло отделение Алексеева, стояла сложная и рискованная задача: ворваться в город Радзимин Варшавского воеводства, разгромить немецкий штаб. Отбирались добровольцы, пловцы. С благодарностью вспомнил тогда Николай реки своего детства — Косьву и Миасс. В кромешной тьме достигли водного рубежа. Николай одним из первых был на противоположном берегу. Гитлеровцы обнаружили смельчаков, открыли по ним огонь. Броском гранаты Николай уничтожил пулеметную точку, затем автоматным огнем обеспечил переправу товарищей.
Горстка советских воинов штурмом ворвалась в город, разгромила штаб, захватила документы, радиостанцию. Решительно и находчиво действовал в этом бою сержант Алексеев, сразивший шестерых фашистов. Противник в панике бежал.
Четырнадцатого сентября сорок четвертого года советские воины овладели предместьем Варшавы — крепостью Прага.
«Пишу после ожесточенного боя за Прагу, — сообщал он матери. — Бой был не на жизнь, а на смерть. Мы стойко стояли на своем рубеже. На рассвете пошли в наступление. Сломив сопротивление противника, ворвались в крепость. Ни днем, ни ночью не утихает гул рвущихся снарядов. Противник несколько раз переходил в контратаки, но все бесполезно. У меня не хватает слов, чтобы описать тебе обстановку. Ты должна сама понять, что тут творится. Перед нами открыт путь на Берлин…»
В одном из октябрьских боев Николай был ранен и отправлен в госпиталь. В тот день — седьмого октября сорок четвертого года, — вернувшись с перевязки, Николай не узнал своей палаты. Раненые повскакивали с коек, возбужденно кричали, размахивая костылями.
— Гады! Гады!
— Фашисты хуже диких зверей!
Солдат-сапер, сосед Николая по койке, протянул газету:
— Почитай-ка, что они сделали с ним!
Николай увидел в центре страницы портрет молоденького бойца и Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Смирнову Юрию Васильевичу звания Героя Советского Союза. Взгляд задержался на заголовке «Беспримерная стойкость гвардейца». Николай прочитал:
«Даже под изуверскими пытками комсомолец Смирнов не проронил ни слова. Верный своей воинской клятве хранить тайну, он решил, что лучше принять смерть от рук палачей, чем выдать им своих товарищей, чем предать свою Родину, свой народ. Он умер так, как умирают солдаты, безгранично любящие свое Отечество».
— Понимаешь, сержант, Юрий-то Смирнов был моим другом. Макарьевские мы, из-под Костромы, с Унжи. Одно ремесленное училище металлистов кончали, одни курсы электросварщиков. Такого парня загубили! — задыхаясь от гнева, произнес сапер. На его глазах выступили слезы.
Всю ночь ворочался Николай, не мог уснуть, думал. Засыпая под утро, спросил себя: «А хватило бы у меня мужества вынести то, что вынес он, Юрий Смирнов?»
Вскоре Николай выписался из госпиталя, вернулся на фронт.
Густой дым самосада плывет к потолку, еле виден тусклый язычок самодельной коптилки. Железная печка, сделанная из трофейной бочки, накалена докрасна. В землянке жарко и душно. А за порогом непроглядная темень, непогода. Разбушевавшийся ветер хлещет почем зря дождем вперемешку со снегом.
Дверь в землянку распахивается, и вместе с порывом ветра в нее влетает связной командира полка.
— Сержант Алексеев здесь? К капитану Веревкину!
Проклиная слякотный январь, Николай с трудом шагал по раскисшей земле, гадал, зачем вдруг понадобился капитану Веревкину. Ведь только прошлой ночью привели «языка».
В штабном блиндаже командир полка Фирсов внимательно слушал доклад начальника штаба. Майор водил по карте карандашом. Капитан Веревкин торопливо записывал что-то в толстую тетрадь.
— Отдохнули? — спросил Фирсов, не отрываясь от карты.
— Так точно!
— А разведчики?
— Отдохнули, товарищ подполковник!
— Хорошо. Предстоит, сержант, нелегкая работа. Срочно требуется контрольный пленный. Ясно?
— Так точно, ясно! Срочно требуется контрольный пленный.
— Подробности согласуете с капитаном Веревкиным. Вы свободны.
В землянке Николая моментально обступили разведчики, протягивая кисеты, набитые самосадом.
— Объясню потом, а сейчас отдыхать! И не забудьте подогнать обмундирование, почистить оружие да написать домой письма. Время еще есть.
У разведчиков традиция — перед вылазкой в тыл врага черкнуть родным на всякий случай пару слов: жив, мол, здоров, того и вам желаю, ждите, скоро вернемся с победой!