В другой раз ребята подобрали вымпел, сброшенный с дозорного самолета, развязали мешочек с песком, прочитали записку и тут же позвонили в контору лесничества, сообщили о том, где пожар. Мы вовремя успели принять меры.
Родители многих ребятишек тогда мне шутя жаловались:
— Придем в лес отдохнуть, захотим у костра посидеть — дети не дают. Говорят, что нельзя разжигать летом огонь.
Но интереснее всего, конечно, почувствовать себя в лесу хозяином и работником. У нас в Верхней Курье было школьное лесничество. Закрепили за ним четыреста тридцать гектаров леса. Лесхоз выдал ребятам удостоверения Государственной лесной охраны, форму. В 1968 году члены школьного лесничества посадили пятьсот деревьев, прочистили пять гектаров леса, смастерили сто пятьдесят скворечников. На следующий год собрали больше ста килограммов сосновых шишек, расселили полсотни муравейников. А вы знаете, что такое муравейники? Это здоровый лес! Вот в Полесье, в Белоруссии, взяли под охрану все муравейники, и в нескольких районах удалось полностью отказаться от химических способов борьбы с вредителями леса. Каждая муравьиная семья может уничтожить за лето от трех до восьми миллионов вредных насекомых…
Твердо знаю, что в любом лесхозе, обратись вы туда, таким помощникам, как вы, будут только рады. Может быть, кто-нибудь из вас найдет в этом свое призвание, свою будущую профессию? Ведь чем раньше определишь главное дело своей жизни, тем интереснее будет жить. Не легче, а именно интереснее. В любимой работе все принимаешь близко к сердцу, все тебе дорого, все тебя касается. Никаких сил, никакого времени не жалко, и всегда находишься в поиске, в беспокойстве.
Я лес полюбил с детства, но работать туда пришел не сразу. В 1915 году окончил сельскохозяйственное училище, стал агрономом, поступил на службу в Оханскую земскую управу. А сам скучал о лесе. И вот в 1925 году бросил все, перешел в лесничество. Зарплата вдвое меньше, хлопот втрое больше, зато на душе — вдесятеро легче: свое дело делаю. И было именно так, как я вам говорю: всегда хотелось делать его как можно лучше.
Вспоминаю 1927 год. В зоне нашего лесничества идет заготовка леса. Как вывезти пятьдесят две тысячи кубометров? Зима, вывозить конной тягой по заснеженной дороге тысячи деревьев — дело очень долгое и трудное. Решил я построить дорогу не снежную, а ледяную. Изучил трассу, произвел съемку, нивелировку. Сделали мы два огромных дощатых бака, из трех прорубей пруда закачивали в них воду, ночами поливали этой водой нашу трассу в метр шириной. Сани соорудили тоже специальные, длинные, но узкие, по ширине дорожки. Грузили на них до десяти кубометров дров и по ледяной дорожке пускали эти сани. Работа была жаркой, веселой и закончилась быстро, и обошлась в два раза дешевле.
В лесном хозяйстве есть два очень трудных дела: собирать шишки и извлекать из них семена. Как облегчить этот труд? До сих пор эти вопросы по-настоящему решенными считать нельзя. И я над ними много думал.
Два года вечерами после работы возился у себя в бане, конструировал шишкосушилку, чтобы семена вышелушивать. Нужны были электромоторы, вольтметр, реле времени, редуктор, шкивы и еще-множество деталей и приборов. Все купил — истратил деньги, сбереженные на покупку коровы. Узнал о моей работе директор Пригородного лесхоза. Приехал, поглядел сам, велел лесничим показать. Собрались лесничии, посмеялись.
— Зря, — говорят, — себя изводишь, ничего у тебя не вышло.
Я тогда в бане косяки выставил, по частям погрузил шишкосушилку на телегу, привез в лесничество и провел испытания. Расчеты подтвердились. Лесничии, которые так дружно смеялись над моей машиной, теперь дружно признали ее ценность. Я получил авторское свидетельство, а от лесхоза — премию.
Рассчитал и смастерил аппарат, который может без труда снимать шишки прямо с веток, да только с веток срубленного дерева. Проходи вдоль ствола — удовольствие, а не работа. Но ведь не станешь же лес рубить, чтобы шишки снимать на семена! Как добраться до верхушки растущего дерева? Приделать мачту к трактору? Потащит ли трактор мачту в двадцать — двадцать пять метров высотой? Да они вместе, трактор и такая мачта, лесу больше переломают-перемнут. Вот по воздуху бы такой аппарат запустить! А если и впрямь по воздуху? К вертолету бы подцепить — и… Взял книги о вертолетах, изучил, просидел над расчетами три ночи. Потом отправился на вертолетную площадку…
И тут я хочу сказать вот что. Разные люди живут на свете, ребята. Одни очень тяжело отказываются от привычных идей и представлений. Вот уж и идеи эти устарели, но нет приказа от них отказаться, и самим перестраиваться желания тоже нет: ведь всякая ломка — это риск, это ответственность, которую надо на себя брать. Других волнуют не личные удобства, а интересы дела. За свои семьдесят лет я повстречал немало первых и очень много вторых. Первые часто смотрели на меня как на старого чудака, который фантазирует от нечего делать, старались отмахнуться. А вторые хотели понять, помочь, если надо.