Она и сама не поняла, кто сделал первый шаг. Не тогда. Сейчас. Губы Валеры оказались на ее губах. Такие близкие. Такие желанные. Свежие, как едва созревшая земляника. Сладкие, восхитительно нежные, словно молочный коктейль в уютном кафетерии у дома.
Она бросила короткий взгляд в зеркало. Блуждающие взоры. Раскрасневшиеся лица... У него,– скорее от смущения. У нее – больше от нахлынувшего возбуждения. Недвусмысленная палатка, распирающая брюки, рука, так и тянущаяся сама к источнику мужской силы. Касаясь, охватывая, проверяя. Окольцовывая.
– Я хочу...
– Чего, милый мой?
Поцелуи так затягивают, что не хочется отрываться ни на миг. Мгновенья текут, как медовая река, поднимающаяся все выше и выше. Согрев ступни, толкнув длинной волной под колени, поток добирается до груди, обтекая щекоткой встопорщенные уже соски.
– Хочу... то, что любят... у вас на кафедре...
– У нас, милый... уже у нас,– не задумываясь, поправляет она совершенно также, как поправила бы и любого другого студента в коридоре.
И вдруг колыхнувшаяся стихия накрывает жарким цунами с головой.
Конечно же, юный блондин имеет ввиду совсем не осенний студенческий забег. И не волейбольную команду, призера области, гордость ректора.
Валера жаждет того самого... Запретного. Неизведанного. От которого захватывает дух. Подменяемого изящным французким словом.
Осталось только определиться, чего хочет она. И, кажется, она уже определилась с решением уравнения с двумя неизвестными. Решением, не сходящимся с ответом в Валерином сборнике задач. Но тут уж ничего не поделаешь. Лидер ведет в танце. Партнер следует.
– Ты... уверен?
– Да! – охрипшим от волнения голосом выдыхает юноша.
Пластиковая молния сбоку вжикнула тихо, по-женски сдержанно.
– Щелк, – застежка на поясе сдалась без боя. Юбка, более не удерживаемая эластичным широким черным поясом, упала к лодыжкам. Открывая расчетливо стройные загорелые ноги. Изгибы бедер, все еще прикрытые полами блузки, манящие извечной загадкой.
«А не рано ли ему еще... вот так...»,– мелькнула падающей звездой одинокая запоздалая мысль. И тут же без следа сгорела в раскаленном сумраке зашторенного пространства.
К черту все! У нее есть потребность. Она возвышается грозным Везувием над реальностью, грозя клокочущим огнем испепелить все вокруг. Темного идола нужно срочно удовлетворить. Принести, как в языческой древности, жертву. Желательно светлую и девственную. Валера, по всем раскладам, подходил как нельзя лучше.
Ладошки с розовым маникюром ложатся на мускулистые плечи. Надавливая. Намекая. Подсказывая.
Изумленный взгляд она принимает как должное. Продолжая мягко, но неуклонно настаивать, усиливая нажим. И атлетичные плечи дрогнув, уходят вниз, опускаясь как во сне, как в замедленной съемке в тягучую медовую реку...
Губы, целующие колени... Выше. Выше и нежнее...Выше и сильнее... Ваше и выше... Подхваченный ловко проворными женскими пальцами пояс мигом превращается в непроницаемую повязку на глазах. Юлия Денисовна сбрасывает пиджак. Блузку... Первый робкий тычок подбородка между бедер. Валера сейчас как слепой щенок... Но как же приятно... Даже сквозь ткань... Мгновенья замирают, скованные путами чувственного наслаждения... Непривычно-острого, экзотического, как блюдо восточной кухни. Отбрасывающего разом из привычной реальности обыденности к границам космического экстаза. Юлия судорожно освобождается от колготок и липкого, промокшего насквозь белья... Оставаясь в одном сиреневом лифчике, не до него сейчас, притягивает белокурую голову к эпицентру чувственного биения. Все равно никто не увидит... Не увидит и не узнает...
От запретной тайны идет кругом голова. Игорь эгоистичен. И привык только получать, не давая взамен. Игнорируя ее порывы и запросы. Сегодня все будет иначе. Гладкая щека прижимается к внутренней поверхности бедра... Игорь обязательно бы поцарапал дневной щетиной, решись он наконец, на такое... Валерин же пушок едва ощутим, как бархат персика.
Только вот догадается ли он что...
– А-а-а-а-а-ххх!
Лепесток шиповника изысканно выгнутой венецианской гондолой ложится точно в излучину. И начинает свое упоительное тихое скольжение по влажной глади.