— Я не вернусь, — убежденно возразил Марк.
— Я верю, что ты не захочешь возвращаться. Однако ты слишком долго пробыл в Зоне, Марк, и забыл, как мыслят тебе же подобные.
— Ты говоришь о трех неделях?
— Что ты, не о трех неделях. О пяти годах жизни, которые ты потратил на изучение Зоны. Ты слишком долго жил в ней сознанием, мыслями, чувствами, эмоциями. Но ты не предусмотрел отхода в нормальный мир и возможности жить в нем со своей любимой. Никто не может гарантировать, что тебя оставят в покое после всего, что ты сделал.
Сталкер задумался.
Сенатор прошел чуть в сторону, словно подыскивая слова.
— Марк, я хочу вручить тебе величайшее оружие всех времен. — Шаман сделал паузу. — Знание.
Тут же ощутив легкое жжение в голове, Марк схватился за нее.
— Не бойся, — произнес Сенатор. — Я дал тебе то, что может помочь тебе в дальнейшем. Знание о Зоне, глобальное, всеобъемлющее. О природе Монолита, об аномалиях и о страшных бедствиях, которые он способен принести, даже не имея кристалла в себе. Считай это страховкой на случай, если ты понадобишься людям, которые контролируют Зону. Потому что только в этом случае ты сможешь ставить им собственные условия.
— О чем ты говоришь? — не понял Марк. — Какие люди? Какие условия.
— Я не знаю, — ответил шаман. — Поэтому и даю тебе возможность хоть в чем-то превзойти своих будущих врагов, если они появятся. Ты знаешь, что в Зоне можно выжить только во всеоружии. Я только что обеспечил тебя всем необходимым.
— Значит, это еще не конец? — спросил Марк.
Сенатор улыбнулся.
— Перед тем, как уйти, я должен сказать еще кое-что, — продолжил он. — Монолит можно уничтожить целиком и полностью.
— Как?
— Ты уже знаешь, Марк. Я дал тебе знания. Пользуйся ими.
Сталкер попытался вспомнить, и его лицо прояснилось.
— Нож, — сказал он. — Твой нож, который остался в Зоне.
— Верно, — кивнул Сенатор.
— Так это же средство к спасению!
— Ты так думаешь?
— Уничтожить Монолит! Расколоть на кристаллы!
— Вот именно, — поднял палец шаман. — Расколоть на отдельно взятые куски. А ты очень хорошо знаешь по собственному опыту, каково это — обладать кристаллом.
— Соблазн, — произнес сталкер. — Ответственность. И… опасность.
— Если когда-нибудь тебе придется делать выбор — уничтожать Монолит или нет, то вспомни о последствиях. О том, что исчезнет Зона, но образуются тысячи мелких искушений для людей. И тогда ты поймешь, что Зона — не самое большое зло. Она привязана к одному месту, она обнесена стеной, в ней установились жестокие, но все же действующие порядки. Уничтожив Монолит, ты вместе с этим разрушишь мир, в котором мечтаешь жить с Полиной. Выбор за тобой, мой друг. А теперь нам настала пора прощаться. Спасибо тебе за все.
— Вот как? — проговорил майор Кунченко. — Монолит нельзя было уничтожать.
— Ты дальше слушай, — сказал Борланд, следя за тем, как Литера дрожащими пальцами пытается самостоятельно собрать волосы в пучок, что у нее так и не получилось. — А то пропустишь самое интересное.
Марк устремил взор в темноту.
— Сенатор дал понять, что Монолит не должен быть разрушен, — продолжил он. — С этим я согласился сразу же, как представил себе Третью мировую войну, в которой оружием являются черные кристаллы и управляемые аномалии. Крах экономики, политики и общества, когда артефакты разлетаются по планете и используются по прихоти случайных людей. Сенатор нарисовал мне мир без контроля, мир, погруженный в такую анархию, которую никто вообразить не мог. Планету, покрытую сплошной Зоной.
— Достаточно, — сказал Клинч. — Раз так, то почему ты все же согласился начинать всю эту шнягу?
— Потому что передо мной встала более серьезная задача, — ответил Марк. — Я должен был раздавить своего настоящего врага. И операция по уничтожению Монолита являлась лишь небольшим этапом этого.
— Какого врага?
Марк печально улыбнулся, что в полумраке не было заметно.
— Ответ лежал на поверхности с самого начала, — сказал он. — Но во время разговора с Сенатором я этого еще не понимал.
Солнце проникло в окно, бросив зайчика на одеяло. Марк продолжал смотреть в потолок. Его разум быстро перебирал варианты.
Самое родное создание на свете повернулось к нему, в волнении закусив губу.
— Не уходи, — попросила она.
— Я должен.
— Ты никому ничего не должен. — Полина прижалась к нему, положив голову ему на грудь. — Давай убежим. На край света.