Она что-то заподозрила, когда я пригласил ее на ужин в ресторан «У Кафрана». Захотела узнать, что мне нужно. Но я не сказал. Это подогрело ее любопытство, и она согласилась встретиться со мной в девять, что оставляло мне два часа для разговора с Присциллой, от которой я потом рассчитывал отделаться.
Я занес текущий отчет в штаб. Хотя Кардинал не требовал от меня регулярных отчетов, я подумал, что целесообразнее держать его в курсе. Затем я отправился домой, чтобы снова переодеться.
Как и раньше, я не представлял, что надеть для свидания с мисс Пардью, но решил на всякий случай подстраховаться: лучший костюм, туфли, начищенные до такого блеска, что я мог видеть в них трещины на потолке, запонки, шикарный галстук. Я даже провел расческой по волосам (хотя особо причесывать было нечего) и почистил зубы. Где бы ни очутился, следует выглядеть прилично.
Я приехал на четверть часа раньше условленного времени и тут же пожалел, потому что это означало, что придется чувствовать себя идиотом лишние пятнадцать минут. Ресторан «У Кафрана» оказался симпатичным заведением, но не для костюма с галстуком. Большинство посетителей были старше меня, одеты в повседневную одежду и так же подходили этому заведению, как резиновые пальмы. Я среди них выделялся, как Кинг Конг.
Присцилла на двадцать минут опоздала, но не извинилась. На ней было донельзя откровенное платье: зеленая лента вокруг торса, едва прикрывающая грудь, и настолько короткая юбка, что вполне сошла бы за широкий пояс.
— Вау, — улыбнулась она, — ты похож на мистера Пингвина.
— Еще одно оскорбление, и только ты меня и видела, — проворчал я. — Лучше пойдем к нашему столику.
— Вечер только начинается, Ал.
— У меня еще дела сегодня. Я спешу.
— Прекрасно. — Присцилла засмеялась и взяла меня под руку.
Мы уселись у окна, выходящего на улицу, и теперь все посетители могли, открыв рот, пялиться на меня. Стараясь не ерзать на стуле, я принялся листать меню.
— Ты должна была сказать мне, что это… — Я заткнулся и прислушался к музыке. — Это ведь битловская «Желтая подводная лодка», верно?
— Здесь крутят бодрые старые песни, — сказала Присцилла. — Именно поэтому мне здесь нравится.
— Класс! — простонал я. — Теперь в своем костюме чувствую себя еще глупее.
— Расслабься, — хихикнула она. — Ты привлекаешь к себе внимание. И оставь в покое меню. Раз торопишься, обойдемся без еды. Быстренько выпьем, и я слиняю.
К нам подошел официант невысокого роста, в красных подтяжках, с надписью «Я ЛЮБЛЮ КАФРАН» на груди.
— Пинаколаду, — заказала Присцилла. И взглянула на меня: — Ал?
— Минеральную воду, пожалуйста.
Официант вежливо кивнул и удалился. Мы поговорили о траурной церемонии и присутствовавших в крематории людях. Присцилла слепого мужчину не заметила, но знала большинство остальных и рассказала, что с ними связывало Ник. Я собирался потратить на предварительную подготовку всего несколько минут, но один анекдот вел к другому, и время летело незаметно. Внезапно обнаружив, что вспоминаю о своих страстных ночах с Ник, я заткнулся на середине фразы, взглянул на часы, увидел, что уже восемь, и перешел непосредственно к делу.
Сложив руки домиком, я откашлялся и начал по-крабьи подбираться к основным вопросам:
— Помнишь, ты говорила, что хотела бы помочь узнать, кто убил Ник? — Присцилла кивнула. — Ты ведь знаешь, что я веду расследование? — Она снова кивнула. — Так вот, есть некоторые… То есть, если ты не возражаешь, я бы хотел…
Она засмеялась:
— Выкладывай. В любом случае я не обижусь.
— Это довольно личное, — предупредил я.
Она стукнула своим бокалом о мой стакан:
— За довольно личное!
Я опустил глаза, хотя мне следовало бы следить за ее лицом и проверять, правду она говорит или врет.
— Ты обманула меня, когда сказала, что не знаешь Руди Зиглера.
Короткая пауза. Затем:
— Да, я хожу к нему пару раз в месяц. Меня забавляют его фокусы. Я позволяю ему играть с его зеркалами и вызывать фальшивых духов. Я ахаю, хлопаю в ладоши и трясусь как осиновый листок, потом расплачиваюсь и отправляюсь домой. Зиглер невероятно забавен.
— Ты встречалась с ним после смерти Ник, если не считать траурную церемонию?
— Да. Это ведь я представила его Ник. Если он имеет какое-то отношение к ее смерти, то вина частично лежит на мне. Я спросила, знает ли он что-нибудь об этом. Зиглер ответил отрицательно. Я ему поверила.