Медсестра наскоро проинструктировала Псалм:
— Пережимай артерию прямо здесь, поняла? — Аликорн кивнула и, засветив рог, сжала окровавленный бинт вокруг ноги. Крампетс зашипела сквозь зубы, от новой вспышки боли. Медсестра приготовила шприц Мед-Икс, но Крампетс с трудом покачала головой и сестра уронила шприц обратно в лоток.
— Замечательно? Не хочешь обезболивания? Тогда я сберегу его для кого-нибудь, кто захочет. — С этими словами она направилась к соседнему столу.
Долгое время Крампетс лежала молча. Так долго, что я уже почти собралась покинуть её, но мне хотелось услышать, как дела у Псалм, и о ситуации в Девяносто Девятом. Наконец, Крампетс взглянула на Псалм.
— Он ведь любит тебя, ты знаешь.
— Знаю, — согласилась аликорн, не отрывая взгляда от кровавой повязки. — Хотя и не знаю, за что. Я — не она.
— Он тоже об этом знает, — прохрипела пони, быстро дыша и стараясь унять боль, пульсирующую в копыте. — Ты для него как принцесса. Ты большая и красивая, и добрая, и… для него ты совершенна. — На несколько секунд она плотно сжала губы.
— Я не…
— Заткнись, — прервала её Крампетс. — Это не важно. Важно то, что он любит тебя. Так что я должна тебя спросить… что ты собираешь делать?
— Что ты имеешь в виду? — растерянно спросила Псалм.
— Я имею в виду, собираешь ли ты оторвать от пола сою задницу и помочь, или будешь прятаться здесь и позволишь ему рвать жопу в одиночку на передовой? — прорычала Крампетс, глядя на аликорна. Слёзы затуманивали её зрение. — Я всегда прикрывала ему спину. Я всегда была там, чтобы поддерживать его, а теперь я здесь. Ты ведь в некотором роде была солдатом, верно?
— Когда-то я была убийцей, — Псалм опустила глаза. — Я не хочу становиться ею снова.
— Не знаю, кто из нас теперь не убийца, — отрезала Крампетс.
— Нет! Нет… ты не убийца. Я же… я была… — запинаясь, пролепетала Псалм. — Мне не хочется этого снова.
— О, вы посмотрите, как удобно, — презрительно скривилась Крампетс. — Тысячи пони сражаются и умирают, а тебе не хочется. Как мило.
Псалм сердито нахмурилась на раненую пони.
— Ты не знаешь, о чём говоришь…
— Да неужели? — рявкнула Крампетс. — Я была там, сражалась. У меня здесь друзья, истекающие кровью, а сколько ещё умерло там, наверху. Конечно. Откуда ж мне знать.
— Я больше не хочу никого убивать! — выкрикнула Псалм, за что заработала строгий взгляд от медсестры.
— А ты думаешь, я хочу?! — заорала Крампетс в ответ. — Мне нравится убивать не больше, чем тебе, но я застряла здесь, в то время, как те, о ком я забочусь, нуждаются во мне! Это намного хуже. — Пони отчаянно зажмурилась. — А ты можешь, но не станешь помогать, просто потому что не хочешь.
К их койке подошла медсестра.
— Благодарю, дальше я сама о ней позабочусь, — сказала она, строго взглянув на Псалм.
Аликорн попятилась, глядя в глаза Крампетс. На лице Псалм застыло задумчивое выражение, будто она о вспоминала о чём-то. А затем исчезла в фиолетовой вспышке. Медсестра подсоединила шприц к её капельнице.
— Вот, немного Мед-Икса с лунным камнем помогут тебе отвлечься от той ужасной бойни. — И как только наркотик проник в кровь Крампетс, на этот раз безо всякого сопротивления с её стороны, мир ускользнул прочь.
<=======ooO Ooo=======>
— Чёрт побери, — пробормотала я, снимая шлем. По крайней мере, среди погибших не было моих знакомых, но от этого мне было ничуть не легче. Крампетс. Псалм. Была ли там возможность решить всё лучше? Псалм больше не хотела убивать, но я могла понять и презрение Крампетс по отношению к тем, кто отсиживался в безопасности, в то время как ей приходится сражаться за них. И ещё Стронгхуф… тьфу… когда я вернусь, мне придётся отвести его в сторонку и объяснить, какие чувства к нему со всей очевидностью испытывает такая кобыла как Крампетс, и скорее всего не испытывает такая как Псалм. Если только она именно что испытывает… но…
— Ох, — измученно застонав, я отвернулась к иллюминатору и уставилась на луну. — Я уже и не знаю, что предпочтительнее, борьба за свою жизнь, или эмоциональная драма.
— Мне бы не надо ни того, ни другого, — отозвался П-21. — Что ты увидела?
Я рассказала им обоим о событиях в Девяносто Девятом, нападении Жнецов на их Бункер и о судьбе Большого Папочки. Пока я рассказывала, Скотч Тейп потянула копыто и забрала у меня Персептитрон.
— Моя очередь! — торжествующе заявила она и водрузила шлем себе на голову. Я не испытывала большого желания забрать его назад. — На этот раз я хочу попробовать, как быть единорогом. — Как я полагала, для кобылки вроде неё, подробности происходящего были не так интересны.
— Даже не знаю, удивляться или ужасаться тому, с какой радостью вы обе нарушаете неприкосновенность частной жизни других пони, — проворчал П-21.
Скотч, в этот момент подключавшая шлем к своему ПипБаку, замерла.
— Ты и вправду думаешь, что мне этого не стоит делать, папочка? — спросила она, сделав умилительно жалостливые огромные глазёнки.
Жеребец взглянул на меня, и я чуть пожала плечами.
— Через пару часов может случиться конец света, — заметила я. П-21 вздохнул и кивнул дочери.
Кобылка улыбнулась и закончила подключение.
— Интересно, смогу ли я почувствовать, каково это, творить магию, — размечталась она, закрепляя шлем на голове.
— Удачи, — отозвалась я. — Я ничего не чувствую до тех пор, пока у меня рог не выгорает. А это ощущается просто как мигрень. — мы отодвинулись на кушетку, а Скотч Тейп плавала перед нами в невесомости.
— Ого. У благородных пони столько скучных разговоров и споров. Да просто делай, что она говорит! — воскликнула Скотч Тейп, не обращаясь ни к кому. — Нет, это ты заткнись! Она главная, придурок. Не видишь что-ли, что у неё короновая штуковина на голове? — продолжала спорить кобылка, тыча копытом себе на макушку.
— Видимо она подключилась к Грейс. Или же я нацепляла каких-то уж очень странных ПипБак-меток, — усмехнулась я П-21.
— Я рад, что ты выбрала её. Кажется, она действительно стремится позаботиться о пони, — отозвался П-21. — Надеюсь, она внесёт обещанные изменения.
— Внесёт. Так или иначе, — улыбнулась я. — Она ведь моя кузина. В каком-то смысле… Но сдаваться она не собирается.
Скотч Тейп устроила нам десять очень насыщенных минут, в течение которых она ругалась с разными пони, которые, видимо, спорили с ней о необходимости эвакуации в башню Тенпони. Это оказалось довольно приятно, просто прижаться к кому-то и смотреть, как Скотч испытывает чужие переживания. П-21 был, конечно, прав на счёт конфиденциальности, но выбор был не богат: либо Персептитрон, либо несколько часов прозябать в ракете, мучаясь от безделья. По крайней мере, так я могла оставаться на связи.
Наконец, Скотч Тейп вздохнула.
— Да уж. Проваливайте. Ух. Зассыхи трусливые! — выругалась кобылка, взмахнув копытом. — Если честно, я не думала, что вы должны спорить с пони, у которой на голове короновая штуковина. — Вдруг она напряглась. — Погоди-ка, чего? Берегись! — воскликнула она и вскинула копыта в попытке защититься. Я начала левитировать её поближе к себе, раздумывая, могу ли я просто сорвать с неё шлем… или от этого будет ещё хуже?
— Бу? — ахнула Скотч Тейп и замерла. — Подожди, она ведь… подожди… нет, Бу, Блекджек не здесь! — Кобылка на секунду замолчала. — Это я. Скотч. Мы в ракете!
Она разговаривает с Бу? Я едва сорвала с неё шлем в ту же секунду, но я не знала, как это на неё повлияет. П-12, обеспокоено нахмурившись, покачал головой, и я отступила.
— Как она может разговаривать с Бу?
— Это ведь Бу? — предположил он, пожав плечами. — Кто может объяснить, как она делает всё, что делает?
— Погоди! Помедленнее, Бу! Что ты сказала на счёт Глори? — спросила тем временем Скотч Тейп. — Нет! Бу! Не так быстро! Я не знаю, что это такое! Бу! — П-21 протянул копыто и легонько щёлкнул меня по рогу, сбивая фокус прежде, чем я успела бы сорвать шлем. Скотч начала кивать. — Хорошо. Ладно. Но что там на счёт Глори? Бу! Нет! Отзови охранников! Она ведь хорошая пони! Чёрт побери!