Немного обалдев от такого признания, он не нашелся, что сказать этой местной самке «вендиго»(5), так что просто продолжил расспросы далее.
Оказалось, что, как она выразилась, «опрометчиво» дав клятву служить тому, кто ее спасет, Ежка немного просчиталась, и теперь вынуждена служить ему — причем добросовестно. Врать «хозяину» она не могла, но имела возможность уклоняться от ответов, что, поморщившись, и подтвердила в ответ на его прямой вопрос.
Командовать мелкой Александр не мог — то есть если отдать фейке приказ, то она могла его и не выполнить. Но тут имелся нюанс — если невыполнение приказа повлекло смерть «хозяина», то клятва считалась нарушенной.
«А клялась я не чем-то, а душой, дура», — как экспрессивно поведала Ежка. Мол, нет бы жизнью там или первенцем, это бы еще куда ни шло. Но своей нематериальной сущностью! Эту клятву нарушать в здравом уме никто не рискнет. Так что теперь ей придется следить, чтобы не только действиями, но и бездействием «хозяину» не был причинен какой-нибудь вред.
— Впрочем, — пояснила она несколько мечтательно, нисколько этого не смущаясь, — может тебе в драке голову проломят… Я тут буду ни при чем, главное чтобы там, — ткнула она пальчиком вверх, — тоже так считали. А то решат, что не предупредила, или недостаточно сильно старалась спасти — помочь при отравлении, например, и все, прощай бессмертная душа…
Александр на это заявление понимающе хмыкнул — теперь то ясно, чего она такая радостная была, когда он очнулся.
А Ежка, немного подумав, добавила:
— Ну, или ты станешь сильным и влиятельным — тогда может и к лучшему все получиться. И перед сестрами не стыдно окажется.
Выяснилось, что у феек каждые десять циклов проходит общий сбор по регионам, на котором принято было хвастаться своими покровителями. А вообще они часто заключали пожизненные контракты, скрепленные клятвами, с сильными магами — что считалось даже престижным для обеих сторон. Феи вырабатывали сырую ману, являясь ее природным источником, а маги помогали им развивать способности, «раскачивая», чего те самостоятельно делать практически не могли.
Так что все оказывались в плюсе, тем более теоретически бессмертные и нестареющие крылатые создания. А на его вопрос о том, как же она попадет на это свое сборище, если уж «перешла на сторону тьмы», та, пренебрежительно махнув рукой, ответила: «Подумаешь, дело-то житейское, сегодня светлая — завтра темная, никто не застрахован… Так что с этим там нормально».
— Слушай, ну мне же интересно, я про себя многое рассказала, а ты, — обвиняюще указала она на него пальцем, — так и не сказал, кто и откуда! У тебя там такие странные и прикольные вещички, одежда странная, да и сам ты… Ну мне же ин-те-рес-но-о-о, — заныла она, притопнув ножкой в белой сандалии.
Кстати, и платье на мелкой за время его бессознательного состояния оказалось надето уже другое. Теперь она носила белоснежно-белое, и даже фасон его изменился — юбка вон точно стала короче, да и материалом тут явно послужил тонкий паучий шелк. «Фейка-Швейка-Кружевница», — вдруг всплыло откуда-то из глубин детской памяти.
Вообще, если задуматься, а нужна ли ему, собственно, эта мелкая попутчица — то приходилось признать, что нужна. Особенно сейчас, когда он практически ничего не знает об этом мире, и даже такая молодая особь трех лет от роду, скорее всего понимает в здешних порядках гораздо больше. Да и потом, иметь попутчика, который не предаст, подскажет и поможет в случае чего — просто даже в силу данной клятвы, вроде бы и неплохо, прикинул Александр.
Он даже на мгновение представил, как сидит у костра, а фейка в соседнем ручье моет посуду, и тут же решил — оно того стоит. А то, что раздражает иногда, так ничего, будем воспитывать эту малолетнюю «ехидную рыжую ведьму». Может что путное и получится.
— В общем, так. То, что я сейчас расскажу, запрещаю тебе потом кому-либо пересказывать. Это может быть для меня очень опасно, так что сама должна понимать. Это ясно?
— Слушаюсь, капитан! — вытянулась мелкая по стойке смирно. И где только нахваталась — никак опять от папы матроса?
— Не паясничай, — и когда та вернулась к нормальному состоянию, усевшись на его рюкзак и внимательно слушая, произнес. — Я в общем-то недавно здесь… у вас… тьфу, в этом мире, короче. Датрамин для меня не родной.
Ежка на мгновение уставилась на него неверяще, а потом резко взмыла в воздух, закружившись и хлопая от радости в ладоши.
— Так ты Ходок, Ходок, Ходок! Эти дуры теперь точно лопнут от зависти!