А как только ружейный огонь прекратился, на балкон телепортировались двое единорогов с занесёнными для удара мечами. Грейс среагировала на это со скорость и точностью, которые заставили бы меня гордиться, и её меч взмыл вверх, будто ища с кровожадным рвением двух Отродий. Он соприкоснулся с мечом первого Отродья и закрутил его, отбрасывая оружие в сторону. Миновав эфес, серебряный меч чиркнул по шее Отродья, начисто срубая ему голову. Грейс проворно метнулась в сторону, когда второй противник, перенеся на неё всё своё внимание, взмахнул из стороны в сторону своим мечом, вслед единорожке. Но он разрезал лишь воздух, в то время как она, танцуя, удалялась от него, с непринуждённым апломбом оправдывая своё имя. Затем в дело вступил серебряный меч, заблокировавший оружие Отродья, и Грейс, мигом вскинув револьвер, беспрепятственно послала по пуле в каждый глаз своего противника. А когда враг рухнул, она на всякий случай отрубила ему голову.
— Я отправлюсь вниз, — сказала она солдату, который с широко раскрытыми глазами смотрел на три трупа, лежащие на полу балкона. — Доброй охоты. — Он лишь тупо кивнул, после чего поднял винтовку и открыл огонь по врагам.
Грейс прорысила в комнату, а затем спустилась на этаж ниже. Кто же мог знать, что уроки фехтования будут полезны? Подумать только, она обижалась на Отца за то, что по его настоянию они изучили подходящую им технику владения мечом. Когда она вошла в бальную залу, битком набитую ранеными солдатами, использовавшими те немногие медикаменты, которые ещё остались, то по воздуху, казалось, прошла рябь. Грейс не остановилась, чтобы посмотреть на них, или задать вопрос, или попросить. Она просто шла мимо, и как только она проходила, остальные увязывались вслед за ней, будто железная стружка за магнитом. Пони, которые могли ходить, помогали тем, кто едва передвигал ноги. А каждый, способный держать оружие, приводил его в боевую готовность, а те, кто не мог, хватали ртами любой кусок арматуры или обломок, выглядящий достаточно опасным, которым могли управляться.
Пройдя через парадные двери, Грейс направилась прямо к полукруглой баррикаде, воздвигнутой перед входом. Один из защитников повернулся, чтобы перезарядить своё оружие и увидел, что она стоит рядом, растрёпанная, обессиленная, и великолепная.
— Принцесса! — вскрикнул он, и ещё несколько пони обернулись. Затем он загнал в своё оружие новый магазин и повернулся к штурмующим баррикаду Отродьям. — За принцессу! — Остальные защитники, как те, кто тоже видел её, так и те, кто нет, подхватили этот крик и обрушились на врагов с новой силой. И даже раненные сражались, пока она стояла там, будто яркий луч света, исчезновения которого они не могли… не должны были… допустить. А сама Грейс посылала пули из своего револьвера в каждое добравшееся до мешков с песком Отродье, прекращая стрелять лишь для того, чтобы перезарядить оружие, либо расправиться с потенциальными убийцами, которые телепортировались за баррикаду, чтобы напасть на неё.
Их было лишь несколько сотен против тысячи, если не больше. Защитники погибали один за другим, и крики выживших становились всё отчаянней. Но, ни один жеребец не сбежал. Ни одна кобыла не проявила нерешительности. Пусть даже их дела были безнадёжны, но они продолжали сражаться, чтобы не дать принцессе умереть вместе с ними. И они лежали мёртвыми на своих постах, гордые и не опозоренные, либо несчастные, если смерть не торопилась их забирать. Непрекращающееся давление столь огромного количества Отродий вынудило защитников отступить от баррикады и подняться по лестнице к разбитым, украшенным золотыми листьями дверям, однако, ни один пони не сбежал. И этого не произошло даже тогда, когда противники оттеснили их внутрь здания.
Она заметила юного, бледно-голубого жеребца, сжавшегося в двойных дверях загородный клуба, который плакал, вцепившись в свою винтовку, и дрожал, совершенно подавленный выпавшим на его долю жребием. На какое-то время, всего лишь на миг, их взгляды встретились. В его глазах плескался страх, а её взгляд был исполнен спокойного достоинства, которое восторжествовало, и уголки его губ на мгновенье приподнялись.
А затем в неё попала пуля, и она начала отступать. Мощный удар, резкая боль, и внезапная слабость, когда тело перестаёт действовать как надо из-за издевательств, от которых страдает плоть… Я хорошо знала эти признаки. Вторая пуля поразила её поднятую переднюю ногу, пока она упорно пыталась сохранить равновесие, а третья попала в заднюю, и та подломилась. Грейс упала и, перекатившись на спину, осталась лежать на месте, таращась в потолок.