— Я… мир? — тихо переспросила я. Селестия кивнула в ответ, и я поднялась на ноги. Она начала помогать мне одеваться. — Просто это… это… — Я взглянула на блокнот и левитировала его к себе, позволяя ей наряжать меня в моё лучшее платье из чёрного шёлка, украшенное бриллиантами. Я перелистывала страницу за страницей, просматривая заметки, оставленные на полях.
— Однажды, когда всё устаканится, тебе нужно будет записать эти истории. Совсем не вредно иметь хобби, а ты всегда была куда более творческой натурой, чем принято считать, — сказала Селестия, водружая мне на голову серебряную корону с лунным камнем. Стоя передо мной, она вздохнула и печально улыбнулась. — Я также хотела бы извиниться.
— За… что?
— Я была не очень-то полезна. Мне казалось, что отречение облегчит мне совесть и позволит сосредоточится на школе, свалив на тебя тот бардак, что я устроила. Моё… вмешательство… на Разбитом Копыте тоже не особо помогло. — Улыбка исчезла с её лица, принявшего виноватое выражение. — Я должна была больше доверять тебе. Активнее поддерживать, как поддерживала меня ты на протяжении всей этой войны. Но сейчас я вижу, что ты — та Принцесса, в которой нуждается Эквестрия.
Я посмотрела на неё, а затем подошла к зеркалу. Книги, выстроившиеся на полках, были полны записей о различных личинах, что я надевала на себя, когда мне было невыносимо оставаться Принцессой Луной. И самой поношенной из них была Эклипс — чёрная пегаска-агент. Я привыкла скрываться в мире фантазий, когда жизнь становилась особенно невыносимой. Вне этих стен была Эквестрия, яркая и живая. До моего слуха доносилась музыка Пинки, а судя по количеству роскошных экипажей, прибывающих во дворец, здесь собралась вся эквестрийская знать.
— Всё это сон, — пробормотала я.
— Сон, ставший явью, — поправила меня Селестия в своей обычной, слегка раздражающей манере. Чего она, возможно, за собой не замечала. — Идём. Все уже заждались.
Пройдя по длинному коридору, мимо застывших в карауле гвардейцев, мы вошли в тронный зал. Наше появление было встречено бурными овациями. Я сделала было шаг назад, но меня остановило крыло сестры на моих плечах. Застыв на месте, я посмотрела на неё и получила в ответ ободряющий кивок головы. Как же ненавистна мне толпа, вроде этой. Негде спрятаться. С тебя не сводят глаз, ожидая твоего промаха. В дальнем конце зала стоял мой трон из тёмного мрамора, рядом с которым примостился трон поменьше — для моей сестры. По обе стороны от них стояло по три кресла, а пространство перед ними занимал длинный стол.
В креслах восседали пять из шести Министерских Кобыл. Отсутствовала лишь Пинки Пай, чьё место занимала другая пони. Голденблад, одетый лишь в церемониальную дворцовую ливрею, неотличимую от той, что носили большинство моих слуг, держался с правой стороны позади моего трона. Я проскакала мимо заметно беременной Эпплджек, светящейся от счастья Флаттершай и пока ещё не удручённой годами Твайлайт Спаркл. Когда я заняла своё место в центре, ко мне наклонилась Рэрити и, натянуто улыбаясь, прошептала:
— Где вы были, Ваше Величество? Камеры непрерывно работают уже несколько часов!
— Я была… — «Рисовала? Думала о Пустоши? Выясняла, чем закончится эпическая битва добра со злом?» —…занята.
— Что ж, ничего не поделаешь, — со вздохом произнесла Рэрити, а затем помахала кому-то в толпе. — Улыбаемся и машем, Ваше Величество. Это момент вашего триумфа!
Я подняла копыто и махала собравшимся, пока Селестия занимала своё место подле меня, а затем посмотрела на пустующее место Пинки Пай.
— А где Пинки? — тихо спросила я.
— Всё ещё в реабилитационном центре, — ответила мне Твайлайт Спаркл, чей голос едва пробивался сквозь продолжающиеся овации. — Спасибо, что сохранили это в тайне. Я знаю, что Кейки хорошо о ней заботятся, но даже Рэрити не смогла бы сдержать акул пера от нападок на Пинки, если бы этот скандал выплыл наружу.
Ну, разумеется. Я хранила секреты. Ночь — идеальное время, чтобы скрыть что угодно… даже то, что не нужно было скрывать. То, что будет глодать тебя изнутри, пока ты не вытащишь это на свет и не разберёшься с ним.