— Двадцать девять с утра. Есть одна столовка тут, недалеко, может, туда? Как мать? — спросил Егорка.
— Ничего. Харчей тебе привез, ты к вечерку подойди к дяде Терентию, заберешь.
— Приду.
— Приходи, вечер-то свободный?
— Что ты, отец, — недовольно сказал Егорка, — я глупостями не занимаюсь. В прошлое воскресенье у нас воскресник был.
Сын обиделся. Лобов почувствовал это и, усмехнувшись, сказал:
— Ты не дуйся. Все законно — о глупостях я не думал, зря говоришь. В твои годы я тоже за девками бегал.
Егорка засмеялся, не выдержал.
— Да нет, я честно. Ну, что… Правда, есть одна…
— Ничего?
— Ничего, вроде красивая.
— Красивая… Вот это зря, Егор. Ты мне поверь. Красивые — ветреный народ. А звать-то как? — с неожиданной для себя затаенной ревностью спросил Лобов.
— Валей. Пошли, отец, очередь соберется. Мне к трем в техникум поспеть надо.
Мимо них, громко разговаривая и споря, проходили участники совещания.
Лобова окликнул Чернояров и сказал:
— Тебя, Степан, Дербачев просил зайти вечером. Через нашего первого передал. Здорово, Егор!
— Здравствуйте, Василь Васильевич.
— Как, учишься?
— Учусь.
— Смотри в колхоз вертайся. Разыщем, на веревке притащим, как заблудшего телка. Ну ладно, не буду мешать. Не забудь к Дербачеву, Степан.
— Не забуду.
— Ты чего, отец, не в духе сегодня? Интересное совещание?
— Ругаемся. Выступал сейчас. Легче десять возов дров нарубить.
— Жалко, послушать нельзя. Я бы, наверно, не смог — народу-то сколько.
— Поживешь — привыкнешь, дело такое, — ответил Степан, выковыривая из пачки папиросу.
Егор дал ему прикурить и больше ни о чем не спрашивал. Совещание продолжается. Борисова аккуратно приходит на каждое заседание, высиживает от начала до конца, очень сильно устает. По ночам ей не спится, задремлет иногда лишь на рассвете с большим трудом. Ее мучает происходящее, с Дербачевым они больше не сталкиваются. Он подчеркнуто вежлив и официален. Дербачев выжидает, и Юлия Сергеевна не может решиться окончательно, хотя чувствует: исход в их отношениях зреет сам по себе.
Юлия Сергеевна видит среди участников совещания Полякова, приветливо кивает ему, не задерживаясь. У нее в зале много знакомых, и в перерывах скучать некогда. Юлию Сергеевну тянет в кулуары, в их прокуренность, в их особый, ни на что больше не похожий дух встреч и разговоров и движения. Здесь легче проверить свои впечатления. Здесь, как в миниатюре, можно увидеть и услышать всю область. Особыми, никому не известными путями именно здесь прежде всего начинают замечаться любые, даже самые незначительные, перемены. Первое время Борисова подходит туда, где Дербачев; он, словно чувствуя ее присутствие, тотчас отыскивает ее взглядом, и она перестает подходить.
Она следит за ним теперь издали и незаметно. Ее часто останавливают и заговаривают. В перерыве, в разговорах и встречах, она отдыхает. Вечером второго дня совещания был дан большой концерт для участников, в фойе и малом зале играли оркестры.
Юлия Сергеевна стояла у колонны с Малюгиным и наблюдала за танцующими. Борисову танцевать не приглашали — робели, что ли. Так хотелось думать Юлии Сергеевне. Часто за умными разговорами, делая безразличное лицо при виде танцующих и вежливо, подчеркнуто вежливо раскланивающихся с нею мужчин, Юлия Сергеевна испытывала мучительное желание нагрубить собеседнику, вывести его из себя. Неужели все они, лезущие к ней с умными разговорами, не понимали, что она женщина, жен-щи-на! И любит музыку, веселье, красивые платья, танцевать любит — с Димкой на школьных вечерах первые призы брали! Ей до смерти надоели умные разговоры и кислые физиономии. Юлия Сергеевна недолюбливала праздники, не ходила на вечера — там она сильнее чувствовала свое одиночество. Жены сотрудников ее сторонились, считали гордой, высокомерной.
И чем сильнее страдало ее самолюбие, тем непринужденней и безразличнее держалась Борисова на людях.
Малюгин ничем не отличался от мужчин, с которыми сталкивалась Борисова по работе, старался показать ей свой ум и широкий взгляд на вещи. Юлия Сергеевна знала Малюгина давно, ценила его деловые качества и незаметно выдвигала.
— Хотела спросить вас, Владислав Казимирович. Что вы думаете о совещании?
Малюгин облизнул губы.
— Хорошо думаю, Юлия Сергеевна. Время все поставит на свои места.
— Ответ! — засмеялась Юлия Сергеевна не то осуждающе, не то одобряя. — Ох и дипломат вы!
Малюгин снова облизнул сохнущий рот и нахмурился. К ним подошел молодой мужчина, незнакомый, взглянул на Борисову. Она выжидающе замолчала. Мужчина наклонил голову, приглашая: