«Первому секретарю Осторецкого обкома ВКП(б) Дербачеву тчк Решение бюро от пятого апреля сего года о выводе Борисовой считаем ошибочным и вредным тчк Рекомендуем немедленно восстановить в прежнем положении…»
Дербачев видел, как Клепанов читал, шевеля губами, читал еще раз, оттягивая время и собираясь с мыслями. Дербачев успел узнать его и понимал, что первым он не выскажется. Вопреки ожиданию, Клепанов, взглянув на подпись, спросил осторожно:
— Что вы думаете делать, Николай Гаврилович? Вам нельзя уходить. — И с необычной горячностью: — Вы слишком большое дело заварили.
— И вы бы не ушли?
— Я — другое дело. Простой исполнитель, выше голубятни никогда не поднимался. Примиритесь, Николай Гаврилович. По-моему, лучшее сейчас — выждать ради дела. Борьба есть борьба. Иногда надо и отступить. Для пользы дела, — опять повторил он.
В дверях появилась секретарша и напомнила, что вызванная на утро группа по комбайну с «Сельхозмаша» ждет в приемной.
— Ага. Сейчас, Варвара Семеновна. Ну, Георгий Юрьевич, спасибо за откровенность. Мы к разговору вернемся. Кончай дела и заходи. Надо подтолкнуть с комбайном. Свяжись с главком, что они там морочат.
Клепанов посмотрел, ничего больше не сказал и вышел. В коридоре остановился, прежде чем идти к себе, зашел в буфет, медленно выпил бутылку холодного, бьющего в нос «Боржоми».
— Проходите, товарищи, рассаживайтесь. У меня мало времени, приступим сразу. Обком интересует стадия готовности новой машины. Кто будет говорить?
Селиванов смущенно откашлялся, встал. От него пахло крепким «Шипром», перестарался.
— Если позволите, обрисую, для ясности картины, общее положение дел.
— Только короче, Артем Витальевич. Самую суть.
— Хорошо, Николай Гаврилович, — зачастил Селиванов, поправляя твердый от крахмала воротничок и принюхиваясь. — Самую суть. К сентябрю машина будет готова к испытаниям. Так я говорю? — обратился он к своим. — Мы решили назвать ее «УН Осторецк-1». Машина рассчитана на уборку картофеля и свеклы. Над ее созданием работает большая группа. Руководитель группы, товарищ Капица Яков Клавдиевич, к сожалению, не смог прийти — болеет. Сердце пошаливает. Конечно, идея принадлежит вам, Николай Гаврилович, и мы…
Дербачев, слушавший молча, поднял глаза и встретил взгляд Полякова.
— Я только к слову. Мы столкнулись с большими трудностями. До сих пор у нас в стране строились две машины примерно такого назначения — картофелекопалки и свеклоуборочные комбайны. Перед нами было две модели. Нужно получить, если так можно выразиться, гибрид. И наш коллектив с честью выполнил задачу, учитывая…
— Все это очень хорошо, Артем Витальевич. Остается лишь уяснить одно: здесь деловое совещание — не митинг. Агитировать нас излишне, — опять прервал его Дербачев и добавил мягче: — Давайте положение дел на сегодня. Простите, что вы все нюхаете? — подозрительно спросил он. — Тоже нездоровы?
— Я… видите ли… оно…
— Что, Артем Витальевич?
— «Шипр». Попался такой…
— Ну, это не смертельно, — сказал Дербачев. — Продолжаем, Артем Витальевич.
Селиванов покосился по сторонам, вздернул длинное, узкое лицо.
— Лично я доволен машиной. Есть несколько недоделок в трансмиссиях, в приемнике. Еще недостаточно четко разработан один из важнейших узлов агрегата: переключение со свеклы на картофель. Захватывающее устройство ботвы ненадежно, прямо скажем. Сейчас ищем более эффективное решение. Мы это сделаем — отрубите мне голову.
— Слишком сильно, зачем же голову. Голова еще может пригодиться.
Селиванов поправил тесный воротничок, заговорил свободнее.
— Меня тревожит другое, Николай Гаврилович. По согласованию с вами мы отправили в главк и министерство чертежи, расчеты, требования на необходимые станки, оборудование и материалы, сметы на выделение заводу дополнительных фондов. Серийный выпуск новой машины своими силами не осилим, вы знаете. Нужен новый цех, не все необходимые сорта стали у нас в наличии. Мало ли что нужно! Никакого вразумительного ответа пока нет. Меня это очень тревожит как директора.
Вошел Клепанов, кивком поздоровался со всеми и молча сел в уголок напротив стенографистки, закинул ногу на ногу и стал сосредоточенно рассматривать развешанные чертежи.
— Две недели назад мы видели машину, сейчас идет работа по уточнению узлов. Чертежи — вот они, Николай Гаврилович. Собственно, докладывать должен Яков Клавдиевич…
Дербачев поморщился:
— Понятно, давайте дальше. Я бы хотел знать мнение и предложение каждого товарища. Со многими мы говорили. Жаль, Капицы нет сегодня. Артем Витальевич не подготовлен к обстоятельному докладу. Давайте, товарищи, восполнять пробел. И конкретнее, пожалуйста, поменьше уверений и общих фраз. Я и без того уверен в успехе.