— Ну так что, Дербачев? — неожиданно резко спросил Сталин, и Николай Гаврилович увидел его недобрую усмешку. — Так и будем молчать?
— Иосиф Виссарионович, я…
— Ты, ты! Партия посылала тебя не для того, чтобы ты потом болтал разные сверхглупости. Вот так. Рассказывай. Предлагай. Все вы сейчас трубите: колхозы, колхозы. Ну?
Сталин тяжело поднялся, отошел. Николаю Гавриловичу после слов Сталина стало легче, теперь он знал причину. Пусть было неизвестно, какими путями дошли до Сталина его рассуждения о селе, но теперь все становилось на свои места.
— Иосиф Виссарионович, я хотел все обдумать и потом уже представить в ЦК. Но, если так, я рад, что есть возможность…
— Ну, ну, говори.
— У меня сложилось впечатление плохое, Иосиф Виссарионович. Уровень жизни в колхозах очень низок, недостаточен. А запросы у людей выросли…
— Подожди, подожди, — недовольно поморщился Сталин, быстро подошел и опять сел к столу. — Если опустить поводья, сожрут завоевания революции. Ты-то должен понимать, Дербачев. — Минутная вспышка энергии прошла, и Сталин коротко бросил: — Говори дальше. Ведь неспроста ты завел этот разговор. Критиковать вас много, а ты предлагай.
— Иосиф Виссарионович, наши люди готовы на что угодно во имя Родины и партии. Я это вам могу подтвердить всей душой и уверен в этом. Для Родины они идут на все, но здесь…
— Что?
— Здесь, Иосиф Виссарионович, на мой взгляд, в дело вступают какие-то другие законы. Сотнями лет складывались определенные связи крестьянина с землей. Мы их взорвали, чтобы заменить совершенно новыми. Нужно бережнее и действеннее растить эти новые связи, крепить их и материально.
— Ты плохой теоретик, Дербачев, — неожиданно усмехнулся Сталин, шевельнув усами. — Хоть ты и Николай Гаврилович, но до Чернышевского не дорос. Прокламации еще не сочиняешь? — Сталин скользнул по лицу Дербачева взглядом и, помедлив, окончил: — Вижу, что нет. Тогда говори конкретнее.
— За примерами ходить недалеко, Иосиф Виссарионович. В Архангельской области, например, поголовье коров до сих пор значительно ниже, чем до революции. То же в Ярославской, в Рязанской, на Смоленщине. Это ведь не случайно. Пусть война, пусть послевоенные трудности, и, однако, только этим не объяснишь, Иосиф Виссарионович.
Дербачев видел, что Сталин все больше хмурится, угрюмо опустив брови, но все говорил, он уже не мог удержаться теперь, нужно было во что бы то ни стало добиться, чтобы его поняли, и Сталин, положив левую руку на край стола, внимательно слушал. Ему не нравилось то, что Дербачев говорил. И дело было даже не в сути того, о чем говорил Дербачев, а в том, что это опять было новое и требовалось об этом думать. Дербачев начинал интересовать, он говорил открыто и совсем другое, часто противоположное тому, что хотелось бы слышать. У Сталина начинала проходить усталость, а вместе с ней и раздражение, мучившее его с прошлого вечера. Сталин все внимательнее присматривался к собеседнику.
И когда Дербачев стал подробно анализировать экономическое состояние одного из колхозов Поволжья, выпячивая и суммируя факты с чисто материальной точки зрения, связывая с ними резкое обезмужичивание села, упадок естественного роста сельского населения, Сталин уже хотел резко оборвать, но сдержался, чтобы услышать больше. «Материалист какой нашелся, — подумал он. — Не понимает, что исторически все закономерно, в трех соснах заплутался».
От этой успокаивающей мысли он глядел на горячившегося Дербачева с внутренней усмешкой и жалел, что вызвал его. «Не дозрел еще до ясного понимания, придется поправить товарища. Не опасен, для этого слишком прям и откровенен».
Сталин продолжал слушать, нетерпеливо сводя брови, интерес пропал. Он знал, что ответить Дербачеву, но не знал еще, стоит ли отвечать и как с ним поступить.
— Вижу, недооцениваешь ты моральный фактор, — сказал он наконец, в то же время опять настораживаясь от смутного беспокойства и стараясь задавить его в себе. — Это хорошо, что ты все честно сказал. Надо полагать, все, что думаешь. Только знай, рабочий класс мы в обиду не дадим. Нельзя, Дербачев, никак нельзя. Мы ведь пошли на реформы, объединили села. На данном этапе вполне достаточно. Государство тратит большие средства и на лесные полосы. Надо глядеть вперед, Дербачев.
— Укрупнение колхозов — нужный шаг, Иосиф Виссарионович. Но материальное положение таково, что колхозы фактически не могут наращивать производство.