Гость тихо усмехается и благородно уходит в ванную, дав мне время ещё повздыхать, погрозить негоднику Валли кулаком и запрятать его под стол.
При других обстоятельствах я бы обязательно громко взоржнула, сфотографировала эту композицию и отправила в наш с Сонькой чатик с комментарием «Мой добытчик *сердечко, сердечко*». Но сейчас, когда на моей территории красивый мужик, который мне вроде как нравится, как-то печально осознавать, что и территория не дом высокой культуры быта, и хозяйка не Моника Беллуччи.
Быстро ополаскиваю руки, достаю бутылку шампанского из холодильника и кривлюсь. Яркой лампочки в коридоре и моих скромных познаний в моде хватило разобрать, что на красивом мужике куртка «Канада Гус» и ботинки «Тимберленд», наверняка он пьёт по меньшей мере какое-нибудь «Асти», а тут я такая со своим советским игристым по акции из «Пятёрочки» — дратути. Неловкими движениями срываю фольгу с горлышка, когда перехватываю внимательный взгляд.
Он стоит в дверном проёме, упершись плечом в косяк, руки в карманах джинсов, следит за моими действиями. Под этим пристальным взглядом я нервничаю сильнее, начинаю суетиться и болтать ерунду.
— Шампанское не ахти какое, но на вкус вполне ничего, я проверяла. Только, ммм… Только у меня нет фужеров. Ни одного, я их все переколотила. Зато есть…
Достаю из посудного шкафа две керамические кружки, совершенно разные, глиняную и в нежной голубой глазури, и с досадой на них смотрю.
— Слушай. — Он опирается ладонями на стол, подаётся вперёд и заглядывает мне в глаза. Обеспокоенно и как-то даже ласково, что ли. — Если тебе некомфортно, я могу уйти.
— Нет, просто… — Я разочарованно указываю рукой на кружки. А потом спрашиваю: — А тебе? А тебе комфортно?
Ну вот оно, самое время признаться, что встречать Новый год с непривлекательной девицей и дешёвым шампанским в его планы не входило, откланяться и уйти в закат, но вместо этого он ободряюще улыбается.
— Пока мне всё нравится.
Берёт бутылку из моих рук и ловко расправляется с пробкой.
— Ты знаешь, что эта проволочная уздечка называется мюзле? — спрашивает он, и я отрицательно мотаю головой. — Существует легенда, что однажды Барба-Николь Клико-Понсарден вытащила из своего корсажа проволоку длиной ровно пятьдесят два сантиметра, чтобы закупорить бутылку шампанского «Вдова Клико», и с тех пор именно столько составляет длина мюзле.
— Правда?
— Неа, обычно больше, ближе к шестидесяти. Но ходят слухи, что идеальные пятидесятидвухсантиметровые мюзле где-то всё-таки существуют. Ты вот бьёшь фужеры для шампанского, а я каждый раз разматываю эту проволоку, чтобы найти ту самую идеальную.
— Писатели «потерянного поколения» гордились бы нами, — усмехаюсь я.
Под шёпот пены он наливает шампанское в кружки.
— Телевизора, кстати, у меня тоже нет, — сообщаю я. — Так что ни Путина, ни курантов не будет.
Он достаёт телефон из кармана джинсов, выключает его и кладёт на стол.
— Попробуем на ощупь?
Чуть медлю, щурюсь с напускной подозрительностью, но тоже вытаскиваю телефон, выключаю и аккуратно кладу рядом.
Он с хитрой ухмылкой протягивает мне одну кружку и с глухим стуком касается второй. Улыбаюсь в ответ и делаю глоток. Взгляд падает вниз, и я начинаю хихикать. На его ногах — неожиданные ярко-фиолетовые носки в разноцветный ромбик. На моих — жёлтые с забавными осьминожками.
— Что? — спрашивает.
— Мне нравятся твои носки.
— А мне твои, — отзывается он, и я шевелю пальчиками.
Может, не из таких уж мы и разных миров. Может, зря я себя накручиваю. В конце концов, он понравился мне не из-за последней модели айфона и не из-за восхитительно острых скул, о которые так и хочется изрезать пальцы, а потому что с ним безопасно, легко и весело. Возможность поэстетствовать — всего лишь приятный бонус.
— Пойдём.
Снова проскальзываю мимо него, захожу в гостиную и включаю гирлянды. Он не сдерживается и присвистывает, и я довольно улыбаюсь, потому что это и правда вау.
У меня нет плазменного телевизора во всю стену, гарнитура мягкой мебели с позолоченными ножками и ковра, вручную сотканного персидскими девственницами, зато у меня есть они — мои растения. Мои травы. Стоят в разномастных горшках на полках, табуретках, заляпанных старой краской стремянках, мостятся в кадках по углам и свисают в сплетённых из верёвок кашпо с потолка. Пальмы в вёдрах, колючие кактусы в консервных банках, блестящие лианы — все укутаны паутиной маленьких ярких лампочек, превращающих комнату в стандартной панельке в сказочный зимний сад.