Но мы никакие не друзья, конечно. И Варя должна понимать это не хуже моего. Поэтому она сейчас поблагодарит, откажется и…
— Почему? — спрашивает она. — Почему вы хотите мне помочь?
— Женщины должны помогать друг другу, — пожимаю плечами. — Даже если они…
Кто? Соперницы? Конкурентки? Противницы на поле любовного боя?
Интересно, как у эльфов дела с единоборствами? Надо будет спросить у цундоку Соньки, она как раз регулярно пополняет свои книжные полки свежим фэнтези в красивых обложках.
Мне вообще срочно нужно поговорить с Сонькой!
— Даже если они познакомились при не самых приятных обстоятельствах, — нахожусь с ответом я. — Вы однажды тоже мне помогли. Когда я обожгла руку. — Показываю Варе свою ладонь. — Вот, даже шрама не осталось. Услуга за услугу.
— Ася, но эти услуги несопоставимы.
— Может быть. А может, вы тогда сделали для меня больше, чем вам кажется. Могли бы назвать потаскухой и спустить с лестницы, но вместо этого перевязали мне руку. Спасли ладонь и немножко самооценку.
— Я не считаю вас потаскухой.
И в исполнении тонкого, мелодичного голоса хрупкой и нежной Вари это фраза звучит так абсурдно, что я едва сдерживаюсь, чтобы не начать нервно смеяться.
— Но я пыталась вас… — Она снова запинается, опускает взгляд и принимается скоблить ногтем пятнышко крема на ободке контейнера. — Я пыталась вас ненавидеть.
Мне резко становится жарко. Не поднимаясь с дивана, одним движением расстегиваю молнию пуховика и высвобождаю руки из рукавов. Кажется, Варя воспринимает это как попытку сбросить броню, открыться её признаниям, поэтому едва заметно кивает и продолжает:
— Тогда, в январе. Изо всех сил пыталась. Но не смогла. Не нашла за что. Потому что если Петя впустил вас в свою жизнь, вы… У нас с вами больше общего, чем могло бы показаться на первый взгляд.
Какая-то совершенно простая маленькая философия, но она внезапно отзывается во мне. Ведь я тоже пыталась ненавидеть Варю и тоже не смогла. Не нашла веских причин, кроме той, что она просто существует. И сейчас она права: если Пётр когда-то выбрал её — до меня, после меня, вместо меня, — у нас с ней действительно должно быть много общего.
— Не знаю, как отблагодарить вас за желание помочь, — почти шепчет Варя.
— Перестать обращаться ко мне на вы? — предлагаю я. — Всё и так слишком… необычно, а станет ещё хуже, если мы вдобавок будем пить чай, оттопырив мизинчики, и обмениваться репликами вроде «Да вы не потаскуха, сударыня».
Варя согласно кивает, но тут же вновь становится серьёзной, хмурой и задумчивой, показывая, что она по-прежнему не уверена насчёт совместного проживания. Будто бы я уверена! Но отступать сейчас как-то совсем неудобно и откровенно поздно. Поэтому я встаю, нахожу на Надином столе липкий розовый стикер, пишу на нём свой адрес и телефон и протягиваю Варе.
— Вот. На всякий случай. Если надумаете… надумаешь.
Варя мнётся, но всё же берёт стикер, рассматривает его и снова кивает.
— Спасибо.
Темы для разговора как-то иссякают. Признаться, мне бы хотелось задать ей ещё миллион вопросов, но сейчас все они кажутся жутко неуместными. Поэтому я какое-то время молча смотрю на Варины опущенные плечи и поникший взгляд, а потом спрашиваю:
— С чем капкейки?
— С творожным кремом и ванилью, — торопливо сообщает она, подхватывает контейнер с колен и протягивает его мне.
Беру одно пирожное, и Варя улыбается. Светло, искренне, глазами.
— Пойду узнаю, что там с чаем.
— Ась, ты ебанутая, — говорит мне Сонька в телефонную трубку.
А, вот оно, то самое слово пожёстче. И ведь даже не поспоришь.
Обычно мы с Сонькой ограничиваемся перепиской в режиме нон-стоп, но тут она мне даже звонит. Потому что есть повод: сегодня, спустя сутки после встречи с Варей в кофейне, когда я уже внушила себе, что всё это было неудачной сценой из какого-нибудь артхауса, она прислала мне сообщение с робким вопросом, не передумала ли я и не буду ли я против, если она всё-таки поживёт у меня две недели. И я ответила: «Приезжай». И теперь ношусь по дому, сгребая в кучу разбросанную в прихожей обувь, трамбуя одежду в корзину для грязного белья, подгоняя неторопливо прогуливающегося по кухне Валли и вообще стараясь сделать так, чтобы квартира перестала кричать, что принадлежит холостячке-трудоголичке с не самыми лучшими навыками ведения домашнего хозяйства.