Коул шел первым, его тепловизор выхватывал из серой мглы размытые силуэты — пустые машины, развороченные мусорные баки, что-то... Что-то, что быстро скрывалось за углом.
Разбитые витрины. Стекло хрустело под ботинками, как кости.
— Перекур, — Коул махнул рукой, и бойцы рассыпались по периметру, проверяя подъезды, окна, темные проходы.
Тьерри присел у стены, достал свою самодельную коробку с проводами и начал подключать ее к рации.
Провода не замыкались. Разъем не подходил.
"Merde..."
Ярек прислонился к стене рядом, достал сигарету (несмотря на запрет Коула) и усмехнулся:
— С бабами так же долго пыхтишь, профессор? Или только с техникой?
Тьерри не поднял глаз, но его пальцы сильно сжали провод.
— Раз уж ты тут... — он резко повернулся, протянув Овичу оголенный провод. — Подержи-ка. Нужно переподключить. Ярек не задумываясь взял его.
ЩЕЛК.
Разряд прошелся по его телу, заставив мышцы дернуться. Тьерри быстро выдернул провод, надев резиновую перчатку.
— Заметил в твоем теле импланты от "Онирикью". Они отлично проводят ток. Мне как раз нужен был источник питания. Ярек замер. Его глаза сверкнули яростью, но через секунду он сипло рассмеялся, оскалив зубы:
— Чертов мозгляк. На кой хер ты нам тут сдался...
В этот момент Тьерри что-то увидел. Краем глаза. Туман колыхнулся. Там, между разбитыми фонарями, стоял человек.
Или не человек.
Очертания были почти правильными... но слишком высокими. Слишком неестественными. Ович тоже заметил.
— Что за... — он резко присел, хватая винтовку. — Майор! У нас тут "гражданский"!
Коул развернулся, подняв руку — знак стоп.
Фигура не двигалась. Только туман стелился вокруг нее, будто обтекая что-то невидимое.
Сначала казалось, что он просто ранен.
Бледная, почти серая кожа, покрытая язвами и желтыми, сочащимися наростами вдоль позвоночника. Его спина дышала, пульсировала, будто под кожей копошилось что-то живое.
— Не приближаться! — Коул резко поднял руку, сигнализируя остановиться.
Отряд мгновенно замер, стволы винтовок направились на странную фигуру.
— Назови себя, — резко скомандовал Коул.
В ответ — лишь булькающее бормотание, словно горло существа было заполнено жидкостью.
— Кажется, у него шок, — Антон, не дожидаясь приказа, бросился вперед, схватил запястье существа, ища пульс. Его лицо исказилось.
— Пульса нет, майор...
И тут пальцы "человека" сомкнулись вокруг его руки.
— БЛЯТЬ! — Антон закричал, пытаясь вырваться, но хватка была нечеловеческой.
Кожа существа начала двигаться. Пузыри. Вздутия. Трещины.
— Ты слышал, что тебе сказано, ублюдок? — Ярек уже прицелился, его палец лег на спуск.
— Нет, не стреляйте! — Тьерри бросился вперед, но было поздно.
Выстрел. Пуля вошла в лоб с мокрым чавкающим звуком. Но существо не упало. Горло его разорвалось по швам, обнажив два ряда острых, кривых зубов, как у глубоководной рыбы.
— ЧТО ЗА ХЕРНЯ?! — Ярек отпрянул, сжимая винтовку.
Существо впилось зубами в руку Антона. Хруст костей. Кровь брызнула на асфальт, густая, почти черная. Антон завизжал, бешено дергаясь, но чудовище не отпускало.
Коул выстрелил — два раза, три. Тело дернулось, но не остановилось.
Мутация ускорилась. Голова раскололась пополам, вывернулась, превратившись в нечто среднее между ящерицей и богомолом, с фасеточными глазами, мерцающими, как разбитое стекло.
Спина вздулась, кости ломались и перестраивались, вытягиваясь в длинный, сегментированный хвост, покрытый хитиновыми шипами.
Кожа лопнула, обнажив мышцы, слизистые мембраны, пульсирующие вены. Оно встало на четвереньки, его новые лапы сгибались в обратную сторону, как у саранчи, издавая пронзительный, нечеловеческий визг.
Сфинкс. Кошмарный, из плоти и костей. И оно смотрело прямо на них.
Существо — теперь уже окончательно оформившееся в кошмарного сфинкса из плоти и хитина — кинулось к отряду.
Его лапы впивались в асфальт, оставляя клейкие следы.
— ОГОНЬ!
Коул не кричал — его голос разрезал воздух как лезвие. Стена свинца обрушилась на тварь.
Пули рвали ее тело, вырывая куски мяса, но оно продолжало двигаться, будто боль была ему незнакома.
Антон, корчась от боли, вскинул пистолет —
Два выстрела в голову. Череп треснул, но существо лишь дернулось, прежде чем рухнуть наземь.