Взгляд зацепился за массивную металлическую дверь в глубине зала, заваленную обломками мебели и коробками.
— Вот она.
Над дверью, криво висел потрёпанный плакат — вырванная из старого Playboy страница с полуобнажённой девушкой, её улыбка уже выцвела, а глаза были прожжены сигаретой.
— Ну и наивный ты, дед, — Ярек усмехнулся, плюнув под ноги. — Думаешь, эту дверь ещё не вскрыли?
Василий, не обращая внимания на насмешку, медленно шагнул вперед, разгребая ботинками хлам.
— Сомневаюсь, что он успел воспользоваться припасами, — Василий провёл рукой по кодовой панели, стряхивая пыль.
— Ович, успокойся, — Коул бросил взгляд на поляка, но тот только пожал плечами, отходя к разбитому прилавку.
Старик замер, вглядываясь в цифры.
— Надеюсь, вы знаете пароль, — Тьерри поправил очки, вздрогнув, когда где-то вдали скрежетнуло металлом.
— Да, конечно... — Василий закрыл глаза, вспоминая.
Затем он начал напевать старую мелодию:
— "Pleasure, little treasure..."
Его пальцы забегали по кнопкам.
7-5-3-2-7-8-7-3.
Щелчок замка. Дверь открылась с тяжелым скрипом.
Антон, заглянув внутрь, едва не присвистнул:
— А "Судья" нехило так затарился...
Комната была забита до потолка. Оружие. Патроны. Аптечки. Консервы. Настоящий арсенал последней надежды.
Василий вздохнул:
— Когда в городе начало твориться странное, многие стали делать такие запасы. Но не все смогли ими воспользоваться...
Коул перезарядил пистолет, оценивающе оглядывая добычу.
— Отлично. Это нам понадобится.
Раздался металлический лязг — Василий перезаряжал Магнум точными, выверенными движениями.
— Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться, — Коул наблюдал за ним, не мигая.
Щелчок барабана.
— Будь уверен. — Голос старика был сухим, как порох. — Знаю.
И вдруг — кашель. Глухой, влажный, будто из разорванных легких. За ним — бормотание, невнятное, словно речь пьяного или умирающего. Отряд замер.
— Мы тут не одни. — Коул поднял руку, жест — "проверить".
Ярек и Шэймус взвели затворы, шагнули к завалу из разбитой мебели и кирпичей.
Шаг. Еще шаг. ВОЙ.
Яростный, звериный, разрывающий тишину, как когти — плоть. Стена взрывается внутрь, кирпичи летят, пыль взметается к потолку.
— ОТРЯД, ОТСТУПАЕМ! НА УЛИЦУ! — Коул кричит, но голос тонет в грохоте.
Они вылетают из магазина, спотыкаясь, падая, поднимаясь. Пыль оседает.
И оно выходит. Тело — искалеченное, перекошенное, с вывернутыми суставами. Шея — деформированная, вздутая нарывами, из которых сочится густая слизь. Лицо — обожженное, кожа сползла, обнажив желтые зубы и глаза, как у гниющей рыбы.
Левая рука отсутствует. Правая — раздутая, в два раза больше тела, кожа лопнула, обнажив гвозди, саморезы, осколки стекла, вросшие в плоть.
Живая палица. Оружие мутации.
— Бог мой... — Василий отшатывается.
— ОТРЯД, ОГОНЬ!
Автоматы захлебываются очередями. Пули впиваются в шкуру, но не пробивают — слишком плотная, слишком жилистая.
"Судья" ревет, бросается вперёд, рука-палица заносится для удара.
Антон и Шэймус отпрыгивают — смертоносная масса проламывает прилавок, разбрасывая осколки.
Дерево трещит, металл гнётся. Они еле успели. "Судья" поворачивается, глаза горят ненавистью.
Он не остановится. Он никогда не останавливается.
Ярек первым рванул вперёд, дробовик КС-23 грохнул, выплюнув заряд дроби в спину Судье.
— Мы прикроем вас, хлопцы!
Но Судья развернулся. Его шея вздулась, нарывы лопнули, и из них вырвалось шесть чудовищных насекомых — бескрылых, с мордами пираний, зубами как бритвы.
Они прыгнули.
Первый жук вцепился в Ярека, но тот прикладом выбил ему зубы, ножом вспорол брюхо.
— Ага, а вот и присяжные!
Второй впился в Василия. Старик взвыл, сорвал тварь с руки, оставив на коже рваную рану. Жук упал на спину, стуча лапами, и Василий всадил ему в голову пулю из револьвера.
Третий и четвёртый атаковали Коула и Тьерри.
— Не спускайте с них глаз! — Тьерри отпрыгнул, стреляя вслепую.
— Перебьём этих тварей и поможем остальным! — Коул рычал, расстреливая одного жука в упор.
— Эта мразь нас преследует! — Антон откатывался, стреляя Судье в голову.
— Давай, сделаем его! — Шэймус бил очередями в спину.