— Ну что, мразь… — Антон харкнул кровью прямо в её морду — в эти фасеточные глаза, в щель рта, усеянную зубами.
Муха зашипела, её челюсти раздвинулись, готовые разорвать его пополам.
— Я всё равно дал тебе просраться как следует.
Огненный шар разорвал тьму, смешав плоть, хитин и бетон в единую кровавую бурю. Взрыв, усиленный остатками напалма в туннеле, вырвал кусок перекрытия.
Ударная волна прокатилась по туннелю, сбивая с ног бегущих. Коул упал на живот, прикрыв голову руками. Кусочки бетона и арматуры сыпались с потолка, как град.
Когда грохот стих, он с трудом встал и поднял голову.
Тусклая лампочка, свисавшая с потолка, качалась, отбрасывая пляшущие тени. В её свете были видны два тела — Ярек и Тьерри, лежащие без движения. Коул перевернулся на спину, глядя в темноту, откуда они прибежали.
Там теперь была только стена обломков. Антон не придёт. Никто не придёт.
Пыль медленно оседала, застилая воздух серой пеленой. Коул, опираясь на стену, поднялся на ноги, его лицо было покрыто слоем грязи и крови.
— Отзовись, кто цел... — его голос звучал хрипло, продираясь сквозь кашель.
Из темноты послышался ответ:
— Цел... — Ярек сидел на корточках, одной рукой вцепившись в перила.
— Я... кхе-кхе... тоже... — Тьерри попытался встать, но его ноги подкосились, и он снова рухнул на колени.
Коул тяжело вздохнул:
— Отлично...
И тут Ярек взорвался.
— ОТЛИЧНО?! — его голос прозвучал как выстрел. — ОТЛИЧНО, ЕБ ТВОЮ МАТЬ?! ЭТО ОТЛИЧНО ПО-ТВОЕМУ?!
Он вскочил, его лицо исказилось от ярости.
— ДА ЕБАЛ Я ЭТО ВСЕ В РОТ! ЕБАЛ Я ЭТО ВСЕ В РОТ, СУКА!
Тьерри попытался подойти, протянув руку:
— Ович, прошу, успокойся...
Но это лишь подлило масла в огонь.
— Я СЕЙЧАС ТЕБЯ УСПОКОЮ, ЛЯГУШАТНИК ХУЁВ! Я СЕЙЧАС ВАС ТУТ ВСЕХ УСПОКОЮ!!!
Он схватил Коула за грудки и прижал к стене.
— Ович, остынь! Это приказ! — Коул попытался вырваться, но хватка была железной.
— НАХУЙ ТВОИ ПРИКАЗЫ! — Ярек орал ему в лицо, слюна брызгала изо рта. — МЫ ПОТЕРЯЛИ УЖЕ ЧЕТВЕРЫХ! ЧЕТВЕРЫХ, БЛЯТЬ! ШЕЙМУС, АНТОН, МАРК, ЭТОТ СРАНЫЙ ДЕД! ВСЕ ПОДОХЛИ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! PIERDOLĘ WAS WSZYSTKICH W PYSK!
Его голос сорвался в хрип.
— ЕЩЕ ОДНА-ДВЕ ТАКИЕ СТЫЧКИ, И ПРИКАЗЫ ТВОИ ВЫПОЛНЯТЬ СТАНЕТ НЕКОМУ!!!
И вдруг... он отпустил. Рухнул на пол, схватившись за голову.
Тьерри стоял, онемевший. Его разум отчаянно цеплялся за логику, за науку, за хоть какое-то объяснение тому, что здесь происходит. Но ничего не находил.
Коул медленно сполз по стене, вытирая лицо. После гробового молчания, он заговорил первым:
— Хорошо... Мы свяжемся с базой. Запросим эвакуацию.
Тьерри покачал головой, его голос был тихим:
— Да... Только из подземки мы не свяжемся.
Коул медленно подошел к карте метрополитена, висевшей на облупленной стене. Его палец, покрытый слоем копоти и крови, скользнул по схематичным линиям тоннелей, останавливаясь на отметке в виде красного домика.
— Значит, мы сейчас здесь... — его голос был глухим, уставшим. — А тот бункер — совсем рядом.
Ярек, сидя на полу, разминал пальцы, сведенные судорогой после последней перестрелки. Его лицо было бледным, но в глазах все еще тлела злость.
— И как нам туда добраться? — спросил он, сжимая кулаки.
Коул провел пальцем по маршруту:
— Эта лестница ведет в коллектор. Через него выйдем на нужную ветку метро и по ней дойдем до убежища.
Ярек медленно кивнул, его взгляд скользнул по карте, затем вернулся к Коулу.
— Ладно. Ладно. — Он хрустнул костяшками, демонстративно, почти угрожающе. — Но лучше бы этой девке действительно там быть. Потому что если её там не окажется...
Он не договорил. Но его сжатые кулаки и жесткий оскал говорили сами за себя.
Прежде чем двинуться дальше, они разобрали снаряжение.
Коул: Автомат SA-82 (4 обоймы), боевой нож, пистолет с пятью обоймами, рация (повреждена, связь нестабильная)
Ярек: Охотничий нож, дробовик остался без патронов, пистолет с пятью обоймами,
последняя разрывная граната, старая заклинившая снайперская винтовка с десятью патронами.
Тьерри: Автомат SA-82 (2 обоймы), Пистолет с тремя обоймами, портативный анализатор (поврежден, но работал), оглушающая граната, медицинский набор из рюкзака Антона
Тьерри проверил приборы, его пальцы дрожали, но движения оставались точными.