Коул нашёл пометку о "невидимках". Среди записей выделялась одна фраза: "Объект SRPNT-9: активный камуфляж, фаза нестабильности — 74%".
—Если они умеют и такое... - он не договорил, но все поняли. Поняли слишком хорошо.
Джоан резко встала, сбрасывая с себя оцепенение.
— Вы все выглядите так, будто прошли через ад, — её движения были резкими и нервными, когда она рылась в аптечке.
Коул молча расстегнул куртку, обнажив рваную рану на плече. Края укуса уже начали синеть, кожа вокруг была воспалённой и горячей на ощупь.
— Потерпите. Будет жечь, — предупредила Джоан, нанося мазь. Коул резко вдохнул через зубы, но не издал ни звука.
— Читал ваш рапорт о той операции в Германии, — сквозь боль он заставил себя говорить. — Вы спасли десять человек.
Джоан коротко усмехнулась:
— В детстве любила чинить сломанные игрушки. Видимо, привычка.
Игла вонзилась в плоть, нить потянулась за ней.
— Даже не хочу знать, что вас так потрепало, — пробормотала она, сосредоточившись на швах.
Ович, копошась с походной плиткой, нервно рассмеялся.
— Ахрененно огромная муха и её личинки. Каждая — размером с добермана.
Коул молчал. Где-то там, в тёмных тоннелях и на разрушенных улицах остались их люди.
— Антон остался там, — наконец выдавил он. - Обрушил тоннель на них… и на себя.
В голове всплыло лицо Антона — уставшее, с едва заметной улыбкой в уголках губ.
«Тридцать лет. Вся жизнь впереди. А теперь — его нет»
Коул закрыл глаза.
— В начале дня нас было шестеро…
Игла на мгновение замерла. "Мои соболезнования," - прошептала Джоан. В её глазах читалось понимание - она знала эту цену слишком хорошо.
Ович порылся в карманах, нахмурился, затем чертыхнулся:
— Сука, спички были в рюкзаке того полоумного деда.
Он огляделся, его взгляд остановился на Джоан, которая сидела на корточках рядом с Коулом, заканчивая перевязку.
— Мадемуазель, не одолжите ли зажигалку старому солдату? — его голос звучал устало, но он пытался флиртовать.
Джоан молча кивнула, достала зажигалку — ту самую, которой стерилизовала иглу перед тем, как зашивать рану Коулу.
— Лови.
Ович поймал ее одной рукой, поблагодарил кивком, затем потянулся к вещмешку. Через мгновение в его руках оказалась банка тушенки, помятая, но целая.
— Хлеб и вода — и голода нет, — пробормотал он, вспоминая старую польскую поговорку, и принялся вскрывать банку ножом.
Джоан закончила зашивать рану Коула, аккуратно завязав узел.
— Ну, как теперь ощущения?
Коул медленно размял плечо, проверил подвижность.
— Лучше. Намного лучше.
Она кивнула, затем достала йод и бактерицидный пластырь из сумки Антона. Красный крест на боку был почти не виден под слоем засохшей крови.
Тьерри сидел в углу, прислонившись к стене. Его пальцы нервно барабанили по колену, глаза были широко раскрыты, но взгляд — пустой, будто он смотрел сквозь стены, в какую-то другую реальность.
Его мысли кружились, как листья в урагане.
"Я не должен был здесь быть. Я ученый, а не солдат. Я не должен бегать по канализации и стрелять в тварей, которые даже не подчиняются законам биологии!"
Он почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.
— Нет, я не солдат... Je ne suis pas soldat... — его шепот был едва слышен, но Джоан уловила его.
Она подошла к нему, присела рядом.
— Мистер Трантин, я должна вас осмотреть.
Тьерри вздрогнул, словно очнувшись.
— Раз мы хотим выбраться, моя задача — убедиться, что вы в состоянии держать оружие.
Она аккуратно прикоснулась к его лбу, затем быстро нащупала пульс на запястье.
— Опишите ваше состояние.
Тьерри сглотнул.
— Озноб... по всему телу. Я.… может, подхватил что-то от этих тварей?
Его зубы стучали, голос дрожал. Слабый свет фонаря мерцал на стенах убежища, отбрасывая колеблющиеся тени. Джоан склонилась над Тьерри, проверяя зрачки. Они были расширены, большие круги темнели под глазами, будто он не спал неделями.
— Видела я такое, — её голос был тихим, почти материнским. — Бойцы, что пережили сильный стресс, часто таким страдают.
Она наклонилась ближе, прислушиваясь к его дыханию.
— Вы, я так понимаю, не солдат.
Тьерри медленно покачал головой.