Он убрал меч в ножны.
Медленно, с почти хирургической точностью, начал выкручивать хвост. Плоть рвалась, сухожилия лопались с мокрыми щелчками. Когда окровавленный хвост наконец отделился, Крестоносец швырнул его в стену - прямо туда, где прятался отряд. Кровь брызнула на камень, несколько капель попали Коулу на лицо. Он не осмелился пошевелиться, чтобы стереть их.
Даже лишенный жала, скорпион продолжал брыкаться. Тогда меч снова появился в руке гиганта. Одно движение - и тело распалось на две части. Верхняя половина еще несколько секунд дергалась в железной перчатке, прежде чем бесформенной массой рухнула на пол.
Миг абсолютного ужаса. Когда пустые глазницы шлема повернулись к их укрытию, Коул понял истинный смысл фразы "у ужаса есть лицо". Это было лицо самой Смерти - безжалостной, неумолимой, древней. В тот момент он знал - если их обнаружат, конец будет куда страшнее, чем просто смерть.
Но вдруг из соседнего зала донесся грохот. Голова Крестоносца резко повернулась. На мгновение он замер, затем развернулся и зашагал прочь, его доспехи скрипели, а меч волочился по камням, оставляя за собой кровавый след.
Коул не осмелился пошевелиться еще долгих десять секунд после того, как шаги стихли. Только тогда он позволил себе выдохнуть - и понял, что все это время вообще не дышал.
— Оно ушло... — пробормотал Коул. Его голос звучал глухо, словно он сам не верил в то, что чудовище действительно отступило.
Из темного угла, где тьма сгущалась плотнее всего, донесся странный голос:
— Когда-то оно было охранником этого музея.
Отряд вздрогнул, стволы тут же развернулись в сторону звука. В полумраке едва угадывалась человеческая фигура, склонившаяся среди хлама.
— Даже преобразившись, он все еще помнит о своих обязанностях, — продолжал незнакомец.
Тьерри щурился, пытаясь разглядеть спасителя, но тени были слишком густыми.
— Если бы я вас не встретил, вам бы точно была крышка.
Коул медленно опустил ствол, но палец все еще лежал на спусковом крючке.
— Что ж, мы в долгу перед вами. — Тьерри сделал шаг вперед. — Вы можете выйти из тени.
Незнакомец не двигался.
— Правда, выходите, — подхватил Коул, стараясь говорить спокойно. — Монстр ушел, опасность миновала.
Голос из темноты ответил, и теперь в нем явственно проступили странные, пугающие нотки:
— Вы ошибаетесь…
В этот момент освещение в дальней части комнаты вдруг замигало, а затем вспыхнуло с новой силой. Желтоватый свет мигал, выхватывая из мрака детали, которые лучше бы оставались скрытыми.
— Монстр все еще здесь.
В этот момент мигающие лампы на потолке вдруг заработали в полную силу, заливая помещение резким светом. Ович ахнул:
— Ох тыж еб твою мать! — Его винтовка мгновенно оказалась на изготовку. — Это одна из этих тварей!
— Эти ублюдки научились имитировать человеческую речь! — Тьерри отступил на шаг, голос его дрожал. — Что за черт! Ович, если эта тварь выкинет какой-нибудь фокус, мочи ее!
Ярек уже целился. Перед ними стояло нечто.
Его силуэт был человеческим в основе, но искаженным, словно природа забыла, как должен выглядеть человек, и слепила его по памяти. Кожа — зеленая чешуя, местами переходящая в грязно-желтый и фиолетовый, будто покрытая ядовитыми пятнами. Жабры пульсировали на шее, время от времени раскрываясь, как будто он все еще дышал под водой.
Руки — длинные, с перепонками между тонких, когтистых пальцев. Ноги — мускулистые, с утолщенными икрами, приспособленными для плавания.
Но самое жуткое — голова. Три кожистых нароста, похожих на плавники, торчали по бокам. Морда — нечто среднее между гекконом и глубоководным уродцем, которого никогда не должен видеть солнечный свет. Глаза — черные, с белыми маленькими зрачками, с полупрозрачными веками, которые моргали вертикально. Рот — широкий, с рядами мелких, острых зубов.
Из спины торчали два щупальца, непроизвольно подрагивающих, словно живых.
Он был одет в лохмотья — остатки пиджака и брюк, которые когда-то были человеческой одеждой.
Коул стоял неподвижно, анализируя каждую деталь. Этот мутант... он был другим. В его движениях не было звериной ярости, лишь осторожность, почти человеческая осмотрительность. И эти глаза - черные, бездонные, но в них читалось что-то, что заставило Салливана жестом остановить Ярека.
Странное существо медленно подняло перепончатые лапы. Его жаберные щели трепетали, когда оно с усилием выдавило из себя: