Но Крестоносец был быстрее. Он побежал вперёд, клешня взметнулась в горизонтальном ударе — наотмашь. Она ударилась о стену, кровь брызнула изо рта. Коул кинулся к ней, но Крестоносец уже развернулся к Тьерри.
Клешня схватила его за ногу, приподняла. Тьерри закричал, пытаясь достать нож. Медуза кинулся вперёд, щупальца вспыхнули электричеством. Он бил разрядами снова и снова, щупальца обвивали доспехи, прожигая металл. Крестоносец шагнул вперед, меч свистнул, рассекая воздух над одним из щупалец. Медуза вцепился когтями ему в череп, разряд прожёг его изнутри.
Крестоносец затрясся, глазницы полыхнули алым. На мгновение показалось, что он рухнет.
Гигант завыл, отпустил Тьерри. Ярек выстрелил в спину. Опять — никакого эффекта. Клешня взмахнула — и вонзилась Медузе в плечо. Фонтан крови, крик — но мутант вырвался, отползая, оставляя за собой кровавую полосу. Крестоносец откинул мутанта от себя, развернулся, клешня схватила Коула за горло. Подняла. Сдавила.
— Коул! — Ярек дал заряд дроби в голову монстра.
Крестоносец взревел, откинул Коула, но клешня уже мутировала дальше — шипы выросли, стали длиннее. Он готовился к последнему удару.
Тьерри, хромая, поднял то, что нашёл на полу. Рыцарский кинжал. Древний. Но острый. Он кинулся с ним на Крестоносца, вонзил лезвие в щель между латами на спине и провернул с хрустом. Туда, где была плоть. Монстр застыл. Меч выпал из рук, грохнулся на пол. Клешня судорожно задергалась.
Тьерри схватил исполинский меч монстра. Он закричал — от ярости, от отчаяния, от боли и...
Удар. Второй удар. Металл скользил по броне, искрил, но Тьерри бил, пока лезвие наконец не прорубило последние сухожилия.
Голова отлетела, ударилась о пол и покатилась, оставляя за собой чёрную жижу. Исполин рухнул на колени, затем — вперёд, как срубленный дуб. Тело ещё дёргалось, но это были уже просто рефлексы мёртвой плоти. Тяжёлое дыхание Тьерри. И кровь, капающая с меча.
Джоан с трудом поднялась, держась рукой за сломанные ребра. Ярек все еще держал мертвое тело великана на мушке. Медуза сидел на полу, переводя дыхание. Кровь сочилась из его раны, но мутированные ткани уже начинали стягиваться, но боль не проходила. Коул перевел взгляд на окровавленный меч, затем на Тьерри:
— Хороший удар...
Это прозвучало немного нелепо - банальная фраза после такого кошмара.
***
Октябрьская ночь встретила их прохладой. Воздух, свежий и резкий после затхлых коридоров музея, наполнил легкие, но вместе с ним пришло и облегчение — они снова были под открытым небом, а не в каменной ловушке, наполненной кошмарами.
Двор музея представлял собой причудливую смесь запустения и незавершенных работ. В центре, среди заросшего бурьяном газона, стоял полуразрушенный фонтан, его чаша давно высохла, а по краям валялись обломки мраморных украшений. Рядом лежала огромная шестерня — словно лопасть какого-то древнего механизма, брошенная здесь на реставрацию, но так и не тронутая. Ее зазубренные края ржавели под луной, напоминая остов мертвого исполина.
Недалеко от выхода возвышалась статуя — абстрактная композиция, изображавшая, видимо, взлетающую ракету. Ее стальной каркас поблескивал в свете луны, а тень падала на землю длинной, искаженной полосой, похожей на животное, застывшее в прыжке.
Коул осмотрел улицу, поправив ремень от винтовки на плече.
— Три квартала до участка. Быстро, тихо, без остановок.
Марш-бросок через ад.
Первая улица. Разрушенные витрины, разбитые машины, кровавые следы на асфальте. Они бежали цепочкой, Коул впереди, Джоан прикрывала тыл, Медуза и Тьерри в середине, Ярек — на фланге, его дробовик наготове.
Тень метнулась между домами. Все замерли, прижались к стене.
— Тихо... — шепнул сквозь зубы Коул, вскинув оружие.
Но тварь не вышла. Может, не заметила. Может, ее что-то отвлекло. Отряд побежал дальше.
Вторая улица.
Догорающий вертолет. Они замедлились, не веря своим глазам. Обломки дымились, искры потрескивали на прогнутом фюзеляже.
— Кто... кто это сделал? — Тьерри не смог сдержать вопрос.
— Хотелось бы мне тоже узнать. — отводя взгляд, Коул не сбавлял темп.
Медуза отстал. Он остановился, его жабры впускали в лёгкие едкий дым. Он впервые за месяцы вышел на открытое пространство. До катастрофы он прятался в музее, боясь и себя, и тех, кто снаружи. А теперь...