Он сбросил скафандр, оставшись в потном сером комбинезоне, и достал из кармана круглые очки в тонкой металлической оправе. Надев их, он тут же выглядел более собранным — словно очки были его щитом от внешнего мира.
Тьерри направился к аварийному выходу — узкой металлической двери в конце коридора. Он обещал себе бросить курить после смерти отца. Рак легких. Шесть лет назад. Но стресс брал свое.
Холодный вечерний воздух ударил в лицо, когда он распахнул дверь. Крыша лабораторного корпуса была пустынной — только вентиляционные шахты да пара прожекторов, освещавших периметр. Тьерри достал смятую пачку «Gitanes» и замер, разглядывая ее.
— Обещание — это ведь просто слова, да? — пробормотал он себе под нос, закуривая.
Дым горько щипал легкие, но он затянулся глубже, закрыв глаза. На мгновение ему показалось, что он снова видит отца — того же худого, лысеющего мужчину в очках, кашляющего кровью в больничной палате.
— Поздравляю с успехом, доктор, — раздался за его спиной низкий голос с легким акцентом.
Тьерри резко обернулся. В проеме двери стоял высокий мужчина в форме офицера ООН, но поверх нее был накинут белый лабораторный халат — словно он только что вышел из операционной. Его лицо было скрыто в тени, но Тьерри разглядел холодные серые глаза и шрам через бровь.
— М-можно узнать, кто вы? — Тьерри попытался скрыть нервозность, но пальцы снова потянулись к мочке уха.
Незнакомец шагнул вперед, и свет прожектора осветил значок на груди — черный щит с аббревиатурой «UNSOG» (United Nations Special Operations Group).
— Капитан Рейес, — представился он. — «Можно прикурить?»
Тьерри молча протянул пачку. Рейес ловко поймал одну сигарету, зажег и сделал глубокую затяжку.
— Вы провели впечатляющую работу. Ваша формула нейтрализует газ за считанные минуты. Таких результатов нет даже у американцев», — сказал он, выпуская дым.
Тьерри промолчал. Комплименты всегда смущали его.
— Но у меня к вам другой разговор, — Рейес достал из кармана планшет и включил его. На экране мелькнула карта Польши с пометкой «Горький-17». — Вам предлагают место в спецгруппе. Миссия — высший приоритет.
Тьерри почувствовал, как мурашки пробежали по спине.
— Я… я не военный. Я ученый, — пробормотал он.
— Именно поэтому вы и нужны, — Рейес ухмыльнулся. — Там есть кое-что, что требует вашего… экспертного взгляда.
— Ваши коллеги уже проинформированы. Ваш рейс — через три часа.
Тьерри замер. Он понимал, что это не просьба.
— А если я откажусь?
Рейес медленно потушил сигарету, раздавив ее каблуком.
— Вы ведь читали контракт с «Онирикью», да, доктор? — его голос стал тише, но жестче. — Раздел 2-B. Научный персонал может быть мобилизован в случае глобальной угрозы. А то, что там, в Горьком-17… Он сделал паузу. — Это и есть угроза.
Тьерри поправил очки.
— Что там происходит?
Рейес развернулся к выходу, но перед тем, как уйти, бросил:
— Конец света, доктор. И вам решать — помочь его остановить… или стать его частью.
Дверь захлопнулась. Тьерри стоял один, смотря на погасший окурок в руке. Он швырнул его через перила и раздавил пачку в кулаке. Обещания подождут.
Военная база "Вальтер", граница с Польшей и Германией.
Полдень. Солнце палило немилосердно, превращая асфальт плаца в раскаленную сковороду. По периметру маршировали новобранцы, их сапоги гулко стучали в такт сержантским командам. Где-то вдалеке ревели двигатели бронетехники, готовящейся к учениям.
Рев мотора. Черный военный фургон с затемненными стеклами въехал на территорию базы, подняв клубы пыли. За ним, как тень, следовали два джипа с вооруженной охраной.
Дверь открылась. Из фургона вышел Коул Салливан. Он стоял секунду, прищурившись от солнца, затем достал сигарету, закурил и медленно выдохнул дым, окидывая взглядом казармы, ангары, проволочные заграждения.
"Как будто ничего не изменилось."
Только он изменился.
Коул направился к штабному зданию – массивному бетонному блоку с колоннами и флагом НАТО у входа. Охранники у дверей узнали его сразу – по взгляду, по осанке, по тому, как он держался, будто даже сейчас был готов к перестрелке. Они отсалютовали. Он не ответил.
Коридоры штаба. Прохлада. Запах кофе, пороха и металла.
Коул шел по длинному коридору, его тяжелые ботинки глухо стучали по линолеуму. На стенах – портреты генералов, карты операций, фотографии "героев". Он не смотрел на них. Дверь в конце. Он толкнул ее плечом и вошел.