Коул уже тянулся к аварийному люку на потолке, когда услышал это — Тихий, прерывистый скрежет. Он обернулся. Медуза дергался, его щупальца судорожно сжимались, когти царапали металл пола.
— Не сейчас... — прошипел гибрид, сжимая голову руками. В его голове все перемешалось, как в кубике Рубика, который с невероятной скоростью собирали и разбирали снова и снова.
Джоан присела рядом, осторожно протянув руку.
— Держись, мы почти...
Щупальце впилось ей в шею.
— Гхх! — захрипела она, забилась, царапая пальцами скользкую плоть.
Ярек среагировал молниеносно — приклад его дробовика врезался Медузе в голову с глухим ударом.
— Я ГОВОРИЛ! — взревел он, занося удар снова. — ГОВОРИЛ, ЧТО ОН НАС ВСЕХ ПЕРЕБЬЁТ!
Медуза отлетел, ослабив хватку. Джоан рухнула на колени, кашляя. Гибрид медленно поднялся, его глаза смотрели сквозь них.
— Я.… проиграл, — прохрипел он. — Он прав. Я больше не могу... не могу... контролировать это.
Тьерри шагнул вперёд.
— Подожди, мы можем...
— Нет! — резко отрезал Медуза. — Вы не понимаете. Я чувствую, как оно растёт во мне. Скоро... скоро я не смогу остановиться.
Ярек стоял напряжённый, готовый ударить снова.
— Так что же, просто отпустить тебя? — прошипел он. — Чтобы ты вернулся и перегрыз нам глотки?
Медуза посмотрел прямо на него.
— Я уйду.
— Да проваливай уже! — взревел Ярек, размахнувшись рукой в пустоту.
Молчание. Потом гибрид развернулся, его щупальца скользнули по стенам, и он исчез в тени шахты. Питание снова заработало, и спустя несколько минут они доехали до нижнего этажа и двери лифта со скрежетом разошлись.
Во мраке виднелись полуразрушенные арки, провода, свисающие, как лианы, лужи мутной воды, в которых отражались искаженные тени. Отряд шёл медленно, осторожно, но каждый шаг отдавался эхом, будто катакомбы прислушивались к ним.
Они уже шли вчетвером — теперь уже без щупалец, без электрических разрядов.
Тьерри шагал вторым, его пальцы нервно перебирали кнопки на планшете, который он упорно тащил с собой, несмотря на все перипетии. Экран мерцал в полумраке, подсвечивая его бледное, задумчивое лицо.
«Щупальца… Гибкость… Электроимпульсы…»
В голове роились схемы, чертежи, расчеты. Он уже видел прототип — экзокостюм, усиленный гибкими гидравлическими манипуляторами, способными пробивать броню, шокировать врага, держать его на расстоянии…
"Если бы мы могли воспроизвести его биомеханику…"
Но Медузы с ними больше не было. И это больше всего бесило. Коул шел первым, его фонарь освещал размытые очертания туннелей. Он стиснул зубы, заставляя себя не оглядываться.
"Документы. Лаборатория. Конец этой истории."
Но мысли упорно возвращались к щупальцам, обвившим шею Джоан. К черным, бездонным глазам, в которых не осталось ничего человеческого.
Джоан шла последней, она была тише, чем обычно. Пальцы непроизвольно тянулись к шее, к красным полосам, оставшимся от щупальца. Она не боялась. Но чувствовала вину.
"Могла ли я сделать что-то иначе?"
Ярек шел молча. Он не жалел. Не сомневался. Не оглядывался.
— Хватит уже, настроение и так как на похоронах, — бросил он. — Он выбрал свой путь.
— Ты доволен? — тихо спросила Джоан, не глядя на него.
Ярек не ответил.
— Он был одним из нас, — добавил Тьерри.
— Он был угрозой, — резко отрезал Ярек. — И мы все это знали.
Коул остановился, его тень лёгкая на стене, как призрак.
— Хватит, — тихо, но твёрдо сказал он. — Он ушел. Но нам нужно идти вперёд.
***
Шахта разверзлась перед ними, обнажая чудовищный храм из бетона и ржавого железа. Технический зал, заваленный обломками механизмов, напоминал вскрытый труп — шестерни, как вырванные органы, провода, словно кишки, тянулись из разорванных панелей.
И над всем этим — Он. Мессия.
Гибрид врос в стену, словно распятый на невидимом кресте. Его тело — слияние человека и чего-то древнего, чудовищного — было пронизано стальными стержнями, будто гвоздями.
Но самое жуткое — голова. Один огромный глаз, заполняющий всё лицо, желтый, мутный, с вертикальным зрачком, как у глубоководного существа. И он бормотал. Обрывки молитв. Псалмов. Проклятий.
«...и избави нас от лукавого... ибо Твое есть Царство... плоть... плоть... плоть...»
Голос разных тонов — скрипучий, будто несколько голосовых связок срослись в одну. Десяток щупалец шевелились вокруг него, как змеи перед ударом.