ГЛАВА 12
— Саша, — зовет Кэли. — Где сейчас твои мысли?
Я понимаю, что смотрю сквозь нее и Танго, пока Тайлер скачет вверх-вниз на моих коленях.
— О, я здесь. Простите. Видимо, просто устала.
— Да, ночная физическая активность здорово изнуряет, — говорит она, ухмыляясь. — Давай, рассказывай.
Учитывая тот факт, что Танго здесь и слушает, да еще и является лучшим другом Джегза, думаю, обнародовать мои ошибки, совершенные за последние двадцать четыре часа, не самая лучшая идея.
— Я слышал, прошлой ночью контроль был утрачен, — добавляет Танго, ухмыляясь.
— Это точно, — соглашаюсь я.
— То, что вы вытворяли в ванной, должно быть, жаркое зрелище, — продолжает он.
— Ладно, мне нужно идти. Вы оставите Тайлер у себя, или хотите, чтобы я взяла ее с собой? — спрашиваю я, поднимаясь со своего места.
— Нет! — кричит Тайлер. — Папа обещал, что я смогу поиграть кнопками на его кровати и, возможно, схожу погулять.
— Я оставлю ее здесь, — Кэли устало смотрит на меня. — Куда ты сейчас?
— Я должна идти унижаться к папе, чтобы попросить работу, помнишь?
Кэли встает с края кровати Танго и перехватывает меня в дверях. Обняв за шею, шепчет мне на ухо:
— Спасибо, что побыла здесь со мной. Все может стать намного хуже. Но у меня есть ты — это очень много значит.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я тихо, отстраняясь и заглядывая ей в глаза. — Что плохого может случиться? Ты о его ноге?
— Я… — Кэли поворачивает голову, глядя на Танго и Тайлер, играющих в ладушки. — Есть некоторые опасения по поводу кровообращения. Требуется провести дополнительные обследования, прежде чем я узнаю что-то еще, но, возможно, это опухоль в легких.
Ее глаза блестят.
— Но, может быть, и нет, — говорю я, пытаясь сохранить оптимизм.
— Конечно, — говорит Кэли, натягивая на лицо фальшивую улыбку.
Мое сердце болит за нее. Просто хочется обнять ее и сказать, что все будет в порядке, но она отталкивает меня и продолжает свои поддразнивания по поводу прошлой ночи. Поэтому все, что я могу — это дать ей понять, что буду рядом, когда потребуется.
— Дай мне знать, если захочешь поговорить. Я рядом.
Она прикусывает нижнюю губу, видимо, чтобы та не дрожала.
— Спасибо. Передавай от меня привет папе.
Я коротко киваю, стараясь ничего не говорить и чувствуя скопившиеся в уголках глаз слезы. Кэли, может быть, способна сохранять бесстрастное выражение лица в тяжелые минуты, но я всегда, даже сидя одна в кинотеатре, начинаю рыдать, когда собака умирает.
— Пока, ребята, — говорю я Тайлер и Танго, помахав им на прощание.
Пока я иду по длинному коридору, телефон в сумочке начинает вибрировать, и мой желудок тут же сжимается спазмом при одной мысли, что это может быть снова Лэндон. Я хочу, чтобы он оставил меня в покое. Почему он вообще хочет разговаривать со мной после того, как Джегз избил его до полусмерти. Я абсолютно уверена — теперь ему должно быть совершенно ясно, что со мной не стоит связываться. Может, ему кто-то платит, чтобы он названивал мне? На его месте я бы не нарывалась снова.
Нервно достаю трубку и вижу высветившийся номер Джегза, который сохранила после того, как Танго звонил ему с моего телефона. Нажимаю «читать».
Джегз: Мне жаль, что так получилось. Не знаю, что еще сказать.
Перестань быть таким милым, Джегз. Не морочь мне голову. Как может кто-то с таким грязным ртом и мыслями одновременно быть самым милым человеком, которого я когда-либо встречала. Моя голова лопается в попытках понять и прояснить все это.
Я: Спасибо, я в порядке.
Бросаю телефон обратно в сумку, убеждая себя, что разговор окончен. Я должна навести порядок в своей голове, прежде чем ответить ему что-то. Просто это не самая лучшая ситуация.
Выйдя из больницы, иду по тротуару к парковке, где и обнаруживаю Джегза, прислонившегося к моему автомобилю. Он не сдается, да?
Нажимаю на брелок и открываю машину, пытаясь игнорировать его присутствие. Он прислонился к задней двери, и я надеюсь, что он просто уйдет, увидев, что я сажусь за руль. Самое время понять намек. Я берусь за ручку двери, но его рука, обхватившая меня за локоть, мешает моим дальнейшим действиям.
— Пожалуйста, постой.
— О, ты снова милый? Тяжело понять, когда ты превратишься в самую грязную в мире свинью, а когда в милейшего человека, которым, и мы оба это знаем, не являешься. Ты смущаешь меня, и мне это не нравится.