Час спустя мы с Данте вернулись в полицейский участок, слушая, как шаги становятся все громче и громче.
“ Ты одержим Рейной Ромеро. ” Голос Данте привлек мой взгляд к нему. Я не стала его поправлять. Мои чувства к ней и ее чувства ко мне его не касались. “Это тебя погубит. Никогда не бывает хорошо быть одержимым женщиной. Или мужчиной. Любовь вообще опасна”.
- А откуда тебе знать? - спросил я.
Он пожал плечами. “ Посмотри на нашего отца. На нашу мать. На самом деле, посмотри на любого, кто отважился пойти по этому пути. Это всегда заканчивается тем, что все портится”.
Я бросила на него раздраженный взгляд. - Что ты собираешься делать, когда тебе придется жениться?
“Я трахну ее, а потом брошу”, - сухо заметил он. “Мне не нужна вся эта любовная чушь”.
Я не ответил ему. Что бы я ни сказал, у него был ответ. Вот кем был Данте, когда вбивал что-то в свой толстый череп.
Вернув наше внимание к предстоящему засранцу, наши взгляды встретились с той же дверью, через которую девушки вошли ранее сегодня вечером, но ощущение было совершенно другим. Несколько часов назад мы ждали с беспокойством. На этот раз мы ждали с яростью.
Он был человеком на шесть футов ниже меня в тот момент, когда прикоснулся к моей коричной девочке. Ни при каких обстоятельствах я бы не позволил мужчине, который прикоснулся к ней, остаться в живых. Ни за что, ни как.
И вот он появился. Взъерошенные светлые волосы. Светло-карие глаза. Рост шесть футов. И ухмылка, которая сказала мне, что он не усвоил свой урок — что он осмелится лапать еще девушек.
“ Дитрих, сюда. Я помахал ему рукой.
“Веселье вот-вот начнется”, - пробормотал Данте себе под нос, злобно ухмыляясь. Ухмылка светловолосого придурка исчезла, вероятно, он распознал слегка сумасшедшего человека, когда увидел его. За исключением того, что он ошибался. Данте был намного сумасшедшим.
Взгляд Дитриха метался между Данте и мной, его светлые брови нахмурились, он не узнавал нас. Неуверенными шагами он, прихрамывая, подошел ко мне, и я с наслаждением ощутил порез на его лбу. Вероятно, это результат удара пивной бутылкой. Кроме того, у него был синяк под глазом, любезно оставленный ударом Рейны.
Но это было бы ничто по сравнению с тем, что ожидало его впереди.
Мы подъехали к вилле в часе езды от Сен-Тропе, любезно предоставленной Кингстоном, Призраком Омерты. Почему у него была вилла на юге Франции? Без малейшего гребаного представления.
Данте вильнул влево и вправо, дергая руль, когда ехал по гравийной дороге. С каждым поворотом колеса Данте в багажник врезалось тело, и с каждым разом он улыбался все шире. Я бы солгал, если бы сказал, что мне было не так хорошо. Дитрих, которому вскоре предстояло стать Мертвым Трихом, молился бы об этом к тому времени, когда мы с ним закончили.
Как только мы подъехали к вилле, я вылез с пассажирской стороны, подошел к багажнику и открыл его. Наш пленник выглядел немного более потрепанным, но недостаточно. Этого будет недостаточно, пока он не умрет.
Мы остановились возле виллы, и я пошла по главной дорожке, Данте за моей спиной. Как только мы подошли к двери в подвал, где Кингстон хранил все свое снаряжение, он появился в дверном проеме.
Я догадалась, что он хотел поучаствовать в уроке. Или мне следует сказать "сессия"?
“Призрак”. Я поприветствовала его движением подбородка.
“Горький принц”.
Я сардонически вздохнул, когда осознание обрушилось на меня. Я не чувствовал особой горечи с тех пор, как снова пересекся с Рейной. С тех пор, как я почувствовал ее губы на себе.
“Мы готовы повеселиться”, - объявил Данте, таща Дитриха за светлые волосы.
Кингстон скрестил руки на груди. - Что он сделал?
“Лапал мою девушку, ” прошипел я. “ Отказался принять ее ‘нет’ в качестве ответа. Я приберег его еще более серьезное оскорбление напоследок. - И он намеревался доставить ее к Пересу Кортесу.
Холодное выражение лица Кингстона окаменело. Весь преступный мир знал, что Перес Кортес делал с женщинами. Он отошел в сторону, пропуская меня. Мы все ненавидели хулиганов, но придурки, которые не понимали простого “нет”, попадали в совершенно другую категорию.
Мои глаза осмотрели лестницу, которая вела вниз. Оказавшись в бетонной комнате, Данте свалил тело в кучу на земле. Голова Дитриха вскинулась, глаза его слегка затуманились. Его лицо было чертовски красным, а пизда вспотела, капли стекали по его пятнистой коже и падали на холодный серый пол у нас под ногами. В этих светло-карих глазах мелькнул страх, но этого было недостаточно.