Примерно в 4.30 взметнулась волна активности. Телеоператоры живо нацелили камеры на полицейских в форме и в штатском: окружив плотным кольцом Алана Хамфриса, они провели его к конвойному фургону и заперли там с тремя типами в наручниках. Операторы метались туда-сюда, создавая грандиозное шоу из эффектного шествия Алана Хамфриса к тюремному фургону. Да, в сегодняшних десятичасовых новостях это станет сенсацией: сама Мэри Шеррод на фоне полицейской машины комментирует происходящее с разных точек зрения...
Дик вышел через несколько минут. Элегантно маневрируя, он отвел «мерседес» от тротуара и направился по Уэстерн-авеню к Дворцу правосудия. В своем «шеви» я медленно поспешала за Диком, стараясь держаться в хвосте тюремного фургона, который, используя импульсные мигалки, запросто преодолевал запруженные автомобилями перекрестки. Слишком часто мне приходилось посещать здание суда, где рассматривались уголовные дела, чтобы прозевать нужный подъезд. Значительно важнее для меня было оглядываться назад: не преследует ли кто-нибудь мой рыдван? Я не заметила никого – по пятам фургона следовал только Дик.
Здание уголовного суда было воздвигнуто в двадцатых годах. Его роскошные расписные потолки, великолепные резные двери и светлые мраморные плиты курьезно контрастировали с темными делами, которые здесь слушались. При входе меня тщательно обыскали, вытряхнули из сумочки и карманов буквально все – кучу старых рецептов, даже «тампакс», а заодно серьгу, каковую я считала навсегда потерянной на пляже. Судебный пристав знавал меня еще по старым временам, когда мне выпадала доля болтаться здесь в течение долгих часов судебных слушаний. Мы поговорили о его внуках, затем я поднялась на третий этаж, где заседал ночной суд.
Предварительное слушание по делу Хамфриса представило Дика во всем его утонченном блеске. Жемчужно-серый сюртук застегнут на все пуговицы. Светлые волосы расчесаны так, будто он всего секунду назад выпрыгнул из парикмахерской. Дик олицетворял собой импозантность. Рядом с ним Хамфрис выглядел приземленно и озабоченно: этакий законопослушный гражданин, случайно угодивший в шестеренки не очень понятных ему событий, но изо всех сил старающийся расставить их в правильном и справедливом порядке.
Прокурор Джейн Ле Маршан была хорошо подготовлена. Она выступала в качестве государственного обвинителя, умело и бегло ориентируясь во всех обстоятельствах дела. Однако не поддержала требование не выпускать обвиняемого на свободу под залог, учитывая, что свидетельство об убийстве исходило от человека, которого уже не было в живых. Судья постановил, что есть основания судить Хамфриса судом присяжных. Залог был определен в сумме ста пятидесяти тысяч долларов, а дело занесено в компьютер для будущего судопроизводства с участием присяжных заседателей.
Дик с большим изяществом выписал чек на десять процентов суммы залога и вместе с Хамфрисом появился в прожекторном море теле – и фотовспышек. А я не удержалась – дала репортерам домашний телефон и адрес Дика. Скромновато, но мне ужасно не хотелось, чтобы он отделался слишком легко, без дополнительных осложнений.
Роулингс прихватил меня у выхода из зала.
– Ну что ж, мисс Ви., нам придется выстроить прочный бастион доказательств, когда дело дойдет до суда.
– Вы имеете в виду, до первого заседания такого суда, – с горечью сказала я. – А это произойдет через пять лет. Хотите биться об заклад?
Он устало почесал лоб.
– Забудьте про это. Мы старались уговорить судью дать нам возможность задержать Хамфриса еще на сутки для углубленного допроса. Ах, как мне хотелось, чтобы он хоть одну ночь провел за решеткой! Но ваш пронырливый экс-муж оказался нам не по зубам. Хотите, пойдем куда-нибудь выпьем? Или поедим?
Это застало меня врасплох.
– О, я бы не против... что-нибудь легкое... Увы, у меня полно неотложной работы. Глядишь, выявится что-либо полезное для нас в этой истории...
Я не договорила, что, может быть, наоборот, все расстроится окончательно. Он сузил глаза.
– Послушайте, Варшавски, вы и так ночь превратили в день. Разве сегодня мало было сделано?
Я засмеялась, но ничего не сказала. Мы пробились через толпу репортеров и частокол видеокамер к выходу. Там Дик покровительственно держал руку на плече Хамфриса. Не иначе в свое время он прошел курс занятий по теме: как держать себя на телевидении. Для полноты драматического эффекта он встал на самую верхнюю ступеньку.
– У моего клиента, – вещал Дик, – сегодня выдался долгий и трудный день. Я верю, что мисс Варшавски, будучи вполне объективным и благожелательным детективом, невольно допустила некоторые крайности, вызванные эмоциональной вовлеченностью в жизнь врача, который, к несчастью, сегодня покончил с собой.
У меня в глазах помутилось. Кровь застучала в висках; я продралась сквозь толпу к Дику. Увидев меня, он напрягся и подтащил Хамфриса поближе к себе. Кто-то услужливо сунул мне микрофон чуть ли не в нос. Я собрала всю свою волю в кулак, чтобы улыбнуться, а не грохнуть Дика аппаратом по черепу.
– Это я – эмоциональная мисс Варшавски, – пояснила я с максимально возможной бодростью. – Поскольку мистеру Ярборо пришлось покинуть гольф и мчаться в суд, у него, к несчастью, не было времени ознакомиться с фактами. Когда он прочитает завтрашнюю газету и узнает о конфликте, в который вступил его клиент с законом штата Иллинойс, мистер Ярборо, возможно, пожалеет, что не остался на спортивной площадке. В толпе раздался взрыв смеха. Я нырнула в темноту, увертываясь от града вопросов, но все же не удержалась и оглянулась через плечо на Дика, пытавшегося восстановить самообладание. Идя к машине, я поискала глазами Роулингса, но того нигде не было видно.
Дик тотчас свернул пресс-конференцию и повлек Хамфриса к «мерседесу»... Я заметила, что они взяли курс на север, к скоростным автострадам. Мне понадобилось выжимать все силенки из моего «шеви», чтобы не отстать от быстроходного спортивного автомобиля. Выскочив на шоссе Кеннеди, ведущее к аэропорту, О'Хара, «мерседес» прибавил газ и, то и дело выбиваясь из общего потока, обгонял машины, ехавшие впереди.
Наступили сумерки – не самое лучшее время для погони. Если бы не мощные яркие огни «мерседеса», я потеряла бы его из виду. Когда выехали на магистраль, параллельную взлетному полю О'Хара, которая шла по той самой земле, что вне его досягаемости, я неожиданно заметила, что коричневый «бьюик-ле сабр» прицепился ко мне неотвязным хвостом. Эта магистраль платная, надо замедлить ход, чтобы бросить монетки в автоматический «сборщик подати». Я остановилась, «бьюик» обогнул меня. Устремившись вперед, он через несколько километров догнал «мерседес», обошел его спереди, неподалеку от Алгонкин-роуд, но потом вернулся и снова последовал за мной на небольшом расстоянии.
Мы все держали скорость свыше ста двадцати километров; моя колымага отчаянно вибрировала и если бы, не дай Бог, внезапно остановилась, «бьюик» меня просто бы переехал. Мои руки, сжимавшие «баранку», дрожали от напряжения.
Не посигналив Дик свернул с магистрали. Меня занесло вправо, когда я сворачивала за ним. На какую-то долю секунды колеса «шеви» оторвались от бетона, я увидела, как «бьюик» почти впритирку объехал два тормозящих, свирепо сигналивших экипажа, затем каким-то непостижимым образом приблизился к «мерседесу», успевшему удалиться примерно на полмили.
Я похлопала по рулевому колесу. Давай газуй, старушка. Покажи, на что способна. А ну-ка, жми, крошка!.. Что из того, что ты стоишь на сорок «штук» дешевле, ведь ты же от этого не хуже?.. «Шеви» возмущенно задрожал, но выжал сто сорок и сократил дистанцию между мной и «мерсом».