Вадим снова замолчал. В тишине прошло минут пять не меньше. Я тоже ничего не говорила. Было тоскливо до жути. Все-таки правильно Прядущий сказал, я вот ворчу на Паладинов, а ведь их доля куда тяжелее и безрадостней, чем я могу себе представить…
— Примерно через месяц нам удалась захватить одного из приближенных Главы. Он оказался тем еще трусом и очень многое нам поведал. И среди всего прочего… — Вадим перевел дыхание. — В общем, не виновата Тамина оказалась, не предавала она нас. Ее банально использовали. Она от рождения была неосознанным телепатом, а они просто прослушивали ее мысли, она даже не подозревала об этом… Мы пытались ее найти. И нашли. Уже мертвой. Она покончила с собой.
Я ахнула. Да сколько же судеб уже искалечил этот проклятый Совет!
— Прошло уже пять лет, вроде как время лечит, но Олег явно ничего не забыл и не простил себе. Внутри него так занозой и сидит та боль, которая нет-нет да и мелькнет в глазах, быть может, ты сама это замечала. Самое странное, что он не отрекся от Равновесия, хотя позже выяснилось, что его таким образом проверяли, и он эту проверку прошел. Я не знаю, как бы я поступил на его месте… Просто Олег очень силен духом, нам всем нужно на него равняться.
Вадим некоторое время молчал.
— Так что ты правильно сказала, не стоит любить героев, — ровным голосом произнес он, — как и героям нельзя любить. Но ведь этим чувством невозможно управлять… Олег с тех пор лишился своих целительных способностей. Это, казалось бы, единственное последствие той истории, о которой мы предпочитаем вообще не упоминать, сама понимаешь.
Мне вспомнились слова Эридана, что любовь мага одна на всю жизнь. Получается, Олег больше никогда никого не полюбит…
— А вот мое испытание… оно несравнимо, конечно, но вообще какое-то непонятное. По крайней мере, теперь я не вижу в нем смысла. Скорее всего, ты права, Карин, дело не в Мече.
— Быть может, башня Создателя? — предположила я.
— И что с ней делать? — Вадим беспомощно вздохнул. — Приблизиться к ней человеческое во мне не позволит, так что сил мне тут не подчерпнуть. Будем надеяться на какой-нибудь знак, больше ничего нам не остается.
Повисло долгое молчание. Вадим непонятным образом устроился на валунах и задремал, перед этим сказав, что опасность все равно почувствует, ну а так хоть отдохнет немного. Я же под впечатлением услышанного просто сидела и все так же смотрела на башню.
Не знаю, сколько уже прошло времени, я решила пройтись, чтобы немного поразмяться. К башне я подходить боялась, граница ее силы четко была видна даже на земле — если здесь была каменная крошка, то там ровным плотным слоем лежал пепел, ну или что-то на него похожее. Я уже довольно далеко отошла от Вадима, когда вдруг увидела нечто такое, что заставило меня буквально остолбенеть. Прямо передо мной отчетливо виднелись свежие следы. Причем не зверя или кого-либо монстра, тут явно прошел человек. Я проследила направление взглядом и даже ахнула, следы спокойно пересекали видимую границу и четко отпечатались на пепле, теряясь дальше. Невидимый некто шел к башне, причем буквально на днях.
Я наклонилась ниже, разглядывая след. Тут однозначно прошел мужчина, на подошве его обуви виднелся знак, но нечеткий. Я подошла к самой границе. На пепле след был отчетливей, но знак по-прежнему смазан. Словно неизвестный ступал очень осторожно, но с каждым шагом становился все решительнее, дальше следы становились все четче. Я увлеченно шла от одного следа к другому, пока они вдруг не оборвались. Человек остановился, потому что след отпечатался настолько, что я смогла разглядеть символ.
— С ума сойти, — я едва не заорала, — ирбеец!
Ошибиться я не могла, символика была явно ирбейская.
Следующее открытие поразило меня еще больше. Изображая из себя следопыта, я для самой себя незаметно уж давно перешла границу, причем довольно далеко, до ворот башни оставалось не больше пяти метров.