Эскамар населяют остроухие с прозрачными телами - про Четвертый мир я читаю особенно вдумчиво и подробно. Но запутываюсь хуже, чем с Сонзой! От растительного и животного мира Эскамара остались рожки да ножки, застройка пригодной суши приближается к ста процентам, а Эскамар одновременно название мира и города, опоясывающего планету. Город спроектирован так, чтобы подстраиваться под каждого жителя и гостя, а населяющие его остроухие вовсе не люди, а синты – синтетические люди. Семейного института в какой-либо форме на Эскамаре нет, дети не рождаются, как везде, а воспроизводятся на специальных заводах с банками половых клеток. Все будущие граждане Города еще на стадии эмбриона или натуса подвергаются полному генетическому обследованию, после чего натус замораживается. По результатам обследования составляется психотехническая карта характеристик эскамарца, по ней пишется программа, обозначающая будущую роль жителя в системе Города. Далее на другом заводе производится бионическое тело, в него и загружают программу. Так рождается синт. Он живет отведенный ему срок, трудясь на благо Города и не покидая его пределов, а после, если роль в системе и жизнь понравилась, эскамарец может прожить ее по-настоящему. На Эскамаре у всех есть право на две жизни. Только многие ли решатся на вторую после такой скучной первой?
Эскамар покровительствует всем мирам Цепи, но выделяет Землю. Благодаря унификации политической системы, общества и культуры, Эскамар самый безопасный и лучше других открытый к взаимовыгодному общению мир. Только - вот странность! - при всей «открытости» и «настроенности на диалог культур», Эскамар на двух листах убористого текста ухитрился толком ничего не сказать о себе. Когда построили этот огромный город? Кто правит синтами? Во что они верят? Что должно было случиться с их цивилизацией, чтобы от нормального размножения они перешли к пародии земных фильмов про клонов? Наконец, кто такие их «психотехники», упоминающиеся в самом конце последнего из добытых листов? Тут значится лишь, что они занимаются: «настройкой бионических моделей на психологические характеристики натуса» и на этом история метамира для меня заканчивается. Я сворачиваю листы в трубку, а перед глазами мелькают серебристые призраки букашек-букв. Впервые за последние полчаса поднимаю взгляд и удивленно вздыхаю. Длинная улица вывела к местной достопримечательности.
На удивление широкая для Эскамара площадь загромождена странными зданиями, выстроенными столь густо, что сливаются в одно. Точно ребенок схватил пластилиновые домики и слепил комом. Тут худосочную готическую арку вспарывает острый угол современного здания, стекло его окон торчит айсбергом. Там античные колонны поломались, как спички, под натиском грузного барокко. Нагромождения камня оплетают неведомо откуда взявшиеся лианы и воздушные корни. Увиденное ошеломляет, подавляет, сминает в пластилиновый ком противоречивых впечатлений.
«Храм Гестиара - древнее место силы Эскамара» – светится табличка на четырех языках. – «Более десяти тысяч лет назад храм божества вечной неувядающей природы был разрушен возникшими из ниоткуда деревьями. Храм перестраивали трижды в разные исторические эпохи, но всякий раз побеждал лес. Это первое известное сплавление миров Сонзы и Эскамара. Тоннель непостоянен, точка равновесия качается от мира к миру, поэтому использовать его, как место межмирового перехода, не рекомендуется».
Под значком с восклицательным знаком идет:
«Внимание! Зона сплавления нестабильна. Во избежание угрозы оказаться под завалом рекомендуется не заходить за красную линию».
Красная линия обводит здание по периметру, повторяя сложные очертания. Я иду вдоль нее. Разглядывая разрушенный храм, обхожу выпятившийся из арки стеклянный угол. За ним виден проход в здание, отделенный красной чертой. Каково там, в месте, где два мира, как две реки, встречаются, касаются друг друга, но не становятся единым? Темный провал как кроличья нора, в которую упала Алиса в странной сказке. Из него тянет сухим солнечным теплом дерева и влажным холодом камня.
Вот оно какое, настоящее сплавление миров. По коже проходит трепет. Это место живое и в то же время мертвое. В городе, в метро можно видеть, как соединяются разные культуры - незаметное, кажущееся безболезненным взаимопроникновение. А в храме Гестиара открывается сущность сплавления: легко, просто... страшно. Мертвые куски архитектуры разных эпох, не разваливающиеся, благодаря цепким древесным корням. Корни стали скелетом для гниющей плоти. Я оглядываюсь: кто еще из гостей Эскамара видит это? Но вокруг никого, ни гостей Города, ни синтов, одни рекламные лица на внезапно отдалившихся стенах. Достопримечательность не пользуется интересом у туристов.