…Хочу ли я, чтобы меня нашли?
Напрасно я задала этот вопрос! За ним открывается такая громада сомнений, что начинаешь завидовать той себе, что сочиняла жизнь по плейлисту и ни о чем не задумывалась.
Сдаться в клинику. Выпить полагающиеся таблетки на обед и ужин, и дальше восстанавливать прошлое по осколкам на сеансах у Марии Павловны. А потом под песни из плеера сочинять себе приятное, невозможное будущее. Быть самой главной для целого штата работников с семи утра до девяти вечера и одной медсестры ночной смены. Быть любимой игрушкой врачей, и не доискиваться, почему они боялись меня. Быть в покое.
Или переодеться, перекрасить волосы и уйти с незнакомым парнем, впрочем, утверждающим, что раньше я его знала. Удирать с ним от неизвестной погони, сколько получится. А когда поймают – что ж, приключение получится великолепное.
Я опять поднимаю взгляд на отражение в зеркале. Бледное привидение глядит мрачно, с усмешкой.
Есть и третий вариант. Мария Павловна подмешала что-то в чай, и на счет «пять-четыре» я провалилась в неведомую доселе область своего подсознания. Жаль, что доброжелательная Мария Павловна оказалась сволочью, но, правда ведь, галлюцинация – это неплохой вариант? Потому что в реальности девушка без денег, документов и транспортной карты, зато с частичной амнезией, неизвестно как оказавшаяся непонятно где, с погоней за спиной и в компании хладнокровного убийцы - это всё плохо. Очень плохо.
«Аська! Юль сказал, ему помогала Аська! Вот, кого надо найти и допросить!» - приходит спасительная идея. Но, чтобы идти за подругой, придётся переодеться.
Футболка болтается мешком, юбка пришлась впору. Теперь можно изучить флакон краски для волос. На нем фото необычной девушки с бледно-зеленой кожей, блестящими каштановыми волосами и небольшими, пушистыми, как у жирафов, рожками во лбу. Не сказать, что этот образ мне незнаком! Год назад Мария Павловна разрешила посмотреть один фильм, она даже настаивала, чтобы я его посмотрела. Это оказалось фэнтези, и таких, зеленокожих и рогатых, там было много.
Краска в форме аэрозоля, даже смывать не надо. Скоро из зеркала смотрит яркая шатенка. Потемневшие брови, потяжелевшие от туши ресницы совершенно меняют лицо. Точнее «находят» лицо - теперь я не бледная тень, теперь меня видно! Большие, кажущиеся удивленными глаза, почти прямые, густые брови, грустная скобка губ - годы в клинике сделали ее еще грустнее. Несчастный потерянный ребёнок.
Готово. Запихиваю спортивный костюм в рюкзак, пирог от Марии Павловны в карман кофты. Теперь только уйти из-под надзора Юля. С Аськой лучше поговорить без его сомнительной компании. Да и вообще, лучше быть подальше от странного типа, походя калечащего людей, - подсказывает ум, понемногу освобождающийся от оков психотропных. Я слегка улыбаюсь - эхо ритуальной улыбки любой девушки после наведения боевой раскраски. Приоткрываю дверь туалета, и меня без предупреждения швыряет в новую галлюцинацию. Потому что в абсолютно нормальном земном кафе за соседним с Юлем столиком рассаживаются по виду типичные орки. Краснокожие, с головами-коробками: плоский низкий лоб, широкие скулы и массивная нижняя челюсть идеально вписываются в квадрат. Рядом с орками крутится еще один, той расы, что на флаконе краски, рогатый.
Косплей по фильму? Но какой натуральный грим! Ладно, бульдожьи челюсти можно налепить, что насчет фигуры, вписывающейся в квадрат побольше? А разрез глаз рогатого чуть не до висков? Его глаза в два раза больше человеческих! А их одежда? Это и тканью не назвать: тонкое, пестрое, как крылья бабочек.
Как неопознанные лепестки-лоскутки на моей юбке…
Юль, игнорируя сказочную нечисть, терпеливо дожидается меня. Я захлопываю дверь, надеясь, что значок с платьем-треугольником его сдержит от того, чтобы зайти и выяснить, почему я так долго. Нелепая, в сущности, надежда. Надпись на двери клиники: «вход по пропускам» его не остановила.
Теперь – встреча с орками повлияла, что ли? - я ясно вижу табличку на двери. Ничего особенного, просто правила пользования туалетом, верхний текст идет на английском, но дальше! Еще три абзаца, один – шарики-бусинки на ниточках и спиралях, другой – ни дать ни взять, кардиограмма, третий ближе к человеческому письму, но крючки какие-то чужие. Что это?! Где объявление на русском? Ладно, пусть на немецком, французском, японском! Но не это… жуткое.