Крыса бросил штырь на землю, другие последовали его примеру. О'Хара уже направился к главному шатру.
– Мистер Джон, что случилось?
– Не поверишь, пока сам не увидишь.
Они вошли и остановились у нижнего ряда стульев. Джек Крыса обратил внимание, что ангарианцы спустились с верхних рядов и расположились вокруг арены. Их лица напоминали каменные маски. О'Хара показал на освободившиеся сиденья:
– Поднимайтесь туда.
Они двинулись по проходу, и Крыса заметил, что многие исполнители уже там, в том числе и клоун Стенни. Как только все уселись, в шатре снова стало тихо как в гробу. Крыса толкнул О'Хару локтем:
– Что происходит?
– Ш-ш-ш. – О'Хара приложил палец к губам. – Просто смотри.
Ангарианцы, стоявшие вокруг арены, повернулись налево и начали медленно раскачиваться, тогда как другие, оставшиеся в центре шатра, запели. Чистые, звонкие голоса наполнили все пространство, поднимаясь все выше и выше. Те же, которые окружали арену, разбились на группы по четыре и закружились в каком-то странном, быстром танце. Вскоре свободное пространство между поющими и танцующими заполнили ангарианцы, исполнявшие сложные и достойные восхищения гимнастические упражнения. Несколько молодых парней даже соорудили шестиярусную пирамиду.
Пение стало громче, и танцующие вытащили откуда-то из-под одежд красные, синие, оранжевые и желтые шарфики. Размахивая ими, они продолжали свой удивительный танец, грациозный, стремительный и красочный.
Поразительный спектакль продолжался двадцать минут, после чего все его участники сгруппировались в центре шатра и вышли в ночь. Ангарианцы, оставшиеся на своих местах в зале, тоже поднялись и стали спускаться к выходу.
О'Хара взглянул на часы, потом посмотрел на Джека Крысу:
– Мы попали в яблочко, Крыса. Это хит!
– О чем это вы толкуете, мистер Джон?
– Все четыре группы выступали по двадцать пять минут каждая. У ангарианцев это равнозначно буре аплодисментов. Видишь ли, когда наши выступали, зрители молчали, чтобы ничего не пропустить. А теперь нам устроили овацию. – Хозяин сложил руки на груди и улыбнулся. – Думаю, у нас будет очень удачный сезон. И это хорошо.
По мере того как цирк катил все дальше по Ангару, зрителей собиралось все больше и больше. Мест на всех желающих посмотреть представление не хватало, и приходилось задерживаться на два-три дня. К тому времени, когда шоу докатилось до Даррасина, многие молодые ангарианцы приходили, чтобы помочь раскатать брезент, за что получали право бесплатного прохода на представление. Во время пребывания в Иолусе неизвестно откуда появившийся и столь же внезапно умчавшийся ураган в клочья изорвал тент главного шатра и расколол два из трех шестов. Через неделю местные торговцы заменили старые лохмотья новой, легкой и прочной тканью, а прежние, используемые с незапамятных времен шесты уступили место новым, гораздо более надежным. Но и тогда, когда представления проходили под открытым небом, публики не уменьшалось.
С течением дней все обратили внимание на перемены в поведении Хозяина. Он все чаще запирался в административном фургоне и просиживал там часами. Иногда случалось, что цирк даже переезжал на новое место, а О'Хара так и не выходил из фургона. В те редкие моменты, когда он допускал к себе кого-то, посетители обнаруживали Хозяина за столом, заваленным бумагами, книгами, планами, картами и таблицами.
После отъезда из Абитина Ловкач случайно встретил О'Хару, торопившегося из кухни к своему фургону. Погруженный в глубокое раздумье Хозяин даже не заметил юридического советника.
– Мистер Джон?
О'Хара остановился, хмуро огляделся и наконец наткнулся взглядом на Ловкача. В следующее мгновение его брови поползли вверх.
– О, это ты.
Теперь уже нахмурился Ловкач:
– Конечно, это я! Мистер Джон, вам бы лучше рассказать мне, что происходит. Если у нас неприятности, то мне следует быть в курсе.
Хозяин потряс головой:
– У нас нет неприятностей.
– Тогда в чем дело? Что вы вечно делаете в своем фургоне?
О'Хара взглянул на административный фургон, потом повернулся и посмотрел на шапито. На его лице появилось странное выражение.
– Ловкач, всю жизнь я только и делал, что старался сохранить шоу, сначала помогая отцу, теперь в одиночку.
Ловкач заметил, как дрогнули морщинки в уголках глаз О'Хары.
– Но дело не в том, чтобы поддержать шоу на плаву. Сам цирк почти на последнем издыхании. – Хозяин наморщил лоб. – Ты знаешь, что такое «Анни Оукли»?
– Стрелок?
– В ее честь они называются, но что это?
– Что?
– Компостеры.
Ловкач задумался, припоминая, потом махнул рукой.
– Компостеры? Бесплатные билеты? А какое отношение это имеет к Анни Оукли?
– Перед Анни Оукли бросали карту, и она выбирала очко, компостировала карту. А как еще называются бесплатные билеты, знаешь?
– Нет.
– Снежок, дукаты, контрамарки… у них с десяток названий. Да, мы поддерживаем шоу. Однако теряем цирк.
Хозяин кивнул, повернулся и торопливо зашагал к месту своего добровольного заточения.
– Но, мистер Джон, – крикнул ему вслед Ловкач. – Что вы делаете в фургоне?
– Спасаю цирк, – ответил О'Хара и, поднявшись по ступенькам, исчез за дверью фургона.
Колокольчик Макгерк, казначей, оторвался от гроссбухов и подался вперед. Казалось, еще немного, и его длинный нос достанет до стола, за которым сидит Хозяин. Перед О'Харой высились стопки бумаг, старых вырезок и каких-то карт. Казначей хмыкнул, чтобы обратить на себя внимание. Когда это не помогло, он откашлялся. Других вариантов не было, и Макгерк подал голос:
– Мистер Джон?
– Что? – О'Хара даже не взглянул на него.
– Мистер Джон, похоже, мы покрыли наши долги.
Хозяин поднял голову, но тут же снова вернулся к бумагам.
– Ты так говоришь, Колокольчик, словно тебя это огорчает. – О'Хара улыбнулся. – Но именно поэтому я и взял на эту должность пессимиста. Лучше иметь деньги и не верить в это, чем не иметь и считать, что у тебя их полно. – Он оторвался наконец от дел. – Думаешь, нам удастся отработать с прибылью?
Казначей поднял правую бровь и в отчаянии развел руками:
– Едва ли.
– Ужасно.
Колокольчик покачал головой и уткнулся своим длинным носом в гроссбух.
Дорммададда, Балтия, Дхаст – везде шоу имело полные сборы, а тем временем день рождения монарха становился все ближе. Цирк уже повернул к Алмандии, главному городу Ангара. В Стинье, расположенной на окраине Алмандии, на площадку явился один молодой ангарианец, сопровождаемый четырьмя крепышами, похожими на телохранителей. Вместе с другими ангарианцами и подчиненными бригадира он тоже взялся за работу. Юноши растягивали тяжелый брезент центрального шатра, а Раскоряка, подойдя поближе, наблюдал за четырьмя молчаливыми крепышами. Черные рубашки и пояса не скрывали их могучих тел. Когда бригадир оказался рядом, они, словно по команде, повернулись к нему. Он кивнул, осмотрелся и приказал раскатывать следующий рулон. Оглянувшись, Раскоряка улыбнулся:
– Этот парень – что-то особенное?
Телохранители неуверенно переглянулись, один из них хмуро посмотрел на бригадира:
– Ничего особенного.
Раскоряка поджал губу:
– В таком случае могу я спросить, что вы здесь делаете?
Трое до сих пор молчавших повернулись к четвертому, который ответил Раскоряке, и отчаянно заговорили на своем языке. Пока они что-то обсуждали, бригадир приказал раскатать следующий рулон. Когда он повернулся к телохранителям, тот, что был у них, очевидно, за главного, спросил:
– Можно поступить в цирк?
Раскоряка ухмыльнулся:
– Хотите участвовать в шоу?
Парень кивнул.
Раскоряка потер подбородок и откинул голову.
– Что ж, по этому вопросу надо обратиться к Костылю Арло, он у нас занимается номерами. А что вы можете?
Телохранители заговорили о чем-то, а Раскоряка тем временем отвлекся по своим делам. Когда он вернулся, один из четверых поклонился ему: