Ее инстинкт самосохранения забил тревогу, возникло желание позвать Проктора, однако в следующее мгновение она рассмотрела, что фигура принадлежала мальчишке-подростку. Он выглядел безобидным и грязным — она предположила, что он вырос в лондонском Ист-Энде уличным бродягой. Как только она подошла, он вышел из своего укрытия.
— Прошу прощения, мэм, — сказал он, — но это дом мистера, гм, Пендергаста?
Лондонский выговор удивительным образом соединялся в его речи с акцентом уличных оборванцев. Миссис Траск остановилась от него на приличном расстоянии и спросила:
— А почему вы об этом спрашиваете, молодой человек?
— Потому что мне заплатили, чтобы я отдал ему это, — и он вытащил из заднего кармана конверт. — И, похоже, что дома никого нет, потому что никто не открывает дверь.
Миссис Траск немного засомневалась, но затем протянула руку.
— Хорошо, я прослежу, чтобы он это получил. Теперь уходите.
Юноша передал ей письмо. Затем, отбросив челку, он развернулся и поспешил прочь по подъездной дорожке.
Миссис Траск наблюдала за ним, пока он не растворился в суматохе города. Затем, покачав головой, она направилась к задней двери, ведущей в кухню. На самом деле, она никогда не знала, чего ожидать на своей нынешней работе. Памятуя о том, какие переполохи на ее памяти случались в жизни Пендергаста, можно было готовиться к чему угодно.
Миссис Траск нашла агента сидящим в библиотеке, рядом с ним на столе стояла нетронутая чашка зеленого чая, а он сам неотрывно смотрел на низкий огонь, горящий в камине.
— Мистер Пендергаст, — обратилась она, стоя на пороге библиотеки.
Агент не ответил.
— Мистер Пендергаст? — позвала она чуть громче.
Он очнулся.
— Да, миссис Траск? — отозвался он, поворачиваясь к ней.
— Я увидела, что у входной двери стоит мальчик. Он сказал, что никто не отвечает на звонок в дверь. Вы не слышали звонка?
— Нет, не слышал.
— Он сказал, что ему заплатили, чтобы он доставил вам это письмо, — она подошла и протянула ему на серебряном подносе грязный, сложенный пополам конверт. — Интересно, почему Проктор не открыл дверь? — она не смогла отказать себе в удовольствии добавить это, поскольку она слегка не одобряла Проктора и те выходные, которые он иногда брал у хозяина.
Пендергаст взглянул на письмо с выражением, которое миссис Траск не смогла понять.
— Я думаю, он не ответил, потому что никто не звонил. Мальчик вам солгал. А сейчас не могли бы вы положить письмо на стол?
Она поставила поднос рядом с чайным сервизом.
— Вам нужно что-нибудь еще?
— Не сейчас, благодарю вас, миссис Траск.
Пендергаст дождался, пока она покинет библиотеку, а затем — пока ее шаги затихнут в конце коридора и весь особняк снова погрузится в тишину. И все же даже тогда он не пошевелился, не двинулся и не сделал ничего — разве что начал рассматривать конверт, как если бы в нем находилось взрывное устройство. Он не мог утверждать этого наверняка, но у него было слишком сильное предчувствие, что все окажется именно так.
Наконец он немного наклонился вперед, взял конверт за один край и развернул его. Титул был отмечен одним единственным словом, напечатанным на ручной пишущей машинке: «АЛОИЗИЮ». Он долго смотрел на него, и его предчувствие опасности нарастало. Затем он осторожно разрезал конверт, открыв его вдоль узкого края, с помощью ножа для писем. Заглянув внутрь, он увидел один единственный лист бумаги и небольшую флешку. Он вытряхнул лист на поднос, и затем использовал кончик ножа, чтобы развернуть его.
На нем оказался небольшой текст, напечатанный на машинке.
«Глубокоуважаемый А. Пендергаст:
Пишет вам Палач. Вот и настал конец игры. На флешке вы найдете короткое видео, где в главной роли выступают лейтенант д’Агоста и заместитель директора Лонгстрит. Они —мои пленники. Если быть совсем откровенным, они — приманка, которая позволит мне рассчитывать на вашу компанию в этот особенный вечер.
Я нахожусь в 44 здании заброшенного Психиатрического центра Кингз-Парк на Северном берегу Лонг-Айленда. Приходите ко мне один. Не звоните в полицию. Не приводите с собой Проктора или кого-либо еще. Никому ничего не говорите. Если вы не явитесь до 21:05 вечера — в случае, если мое сообщение будет доставлено вовремя, это время должно наступить примерно через пятьдесят пять минут — то вы больше никогда не увидите обоих ваших друзей живыми.