— Выпьем за кору головного мозга, — торжественно предложил Бар, — За нашу защиту от хаоса!
Все подняли бокалы, и мне ничего не осталось, как тоже поднять. Под дружные хлопки и всеобщее «пейдодна, пейдодна» я осушил свой стакан. В голове сразу зашумело.
— Ну как? Вещь?
— Вещь. Моя кора, кажется, растворилась бесследно. Давайте еще один стакан, запью таблетку от хаоса.
— Ну вот, другое дело, — Бар щелкнул пальцами и официант выставил передо мной еще один стакан многослойного шипучего коктейля.
Я выпил еще один стакан.
— Как называется этот коктейль? — спросил я.
— Семь полётных спектров, — ответил Бар.
— Звучит многообещающе. Если я дам такой коктейль своему дракону, он достигнет семи полётных спектров?
— Увы, Марк. Не достигнет. Это просто метафора. Семь полётных спектров недостижимы.
— Красивая метафора.
— Самые крутые драконы достигают шести полётных спектров. Это максимум. Считается, если дракон достигнет семи спектров, он перестанет быть драконом и станет богом. То есть это будет уже не дракон, а обычный зверобог… со всеми вытекающими ограничениями.
— Ну что ж. Если б все было так просто, каждый имел бы дракона с семью полётными спектрами.
Мои слова были восприняты как тост, все чокнулись и выпили. Мне опять пришлось выпить до дна. После третьего стакана мне вправду стало казаться, что я достиг семи полетных спектров. Казалось, стоит только захотеть, и я смогу отправиться в любую точку вселенной… вот только мне уже никуда не хотелось, мне хотелось оставаться здесь с друзьями.
— Этот ваш коктейль действует на меня антигуманно, — процитировал я великого алкаша Веню, — Он наделил меня способностью исполнить любое желание, но при этом отнял все желания.
— Ты просто уже опьянел, Марк, — улыбнулась Барби, — Коктейль только дает иллюзию могущества.
— Но согласись, что и это антигуманно, — потребовал я у кукольной богини, — Вот я сейчас возьму и чего-то пожелаю.
— Пожелай пригласить меня на танец, Марк, — попросила Лула.
Я великодушно этого пожелал, и мое желание тут же исполнилось. Мы танцевали с Лулой под медляк, исполняемый на одной из сцен. При этом большинство отплясывало под задорный рок-н-ролл, исполняемый на другой сцене. Впрочем, нам с Лулой это не мешало.
— Лула, Гор сказал, что ты… м-м… от меня переехала.
— Так будет лучше для нас обоих, Марк, ты остаешься верен своей жене, и это вызывает уважение. Не хочу тебе мешать, — подтвердила Лула и совершенно непоследовательно меня поцеловала.
Мы с ней целовались до конца песни, а затем вернулись за столик. Сознание начало отлетать куда-то вслед за корой, отвечающей за торможение. В момент просветления я отразил, что Лула сидит у меня на коленках и объясняет, почему мы с ней не можем быть вместе.
Я с ее доводами был полностью согласен, но почему-то совсем не удивился, когда в момент следующего просветления обнаружил себя в ее гостиничной комнате. Мы пришли «протестировать» габариты ее двуспальной кровати, держа по стакану коктейля в руках.
Я присел на край кровати, отхлебнул из стакана и сказал, что габариты вполне приемлемые. Лула возразила, что понять это можно, только улегшись в полный рост. Я и с этим ее доводом полностью согласился…
Проснулся я полностью раздетым с мыслью, что выспался, хотя и не протрезвел. Лула лежала рядом, выпростав из под одеяла правую руку и левую ногу. Я понял, что она тоже полностью раздета, а затем вспомнил, что этой ночью у нас с Лулой «все случилось». Я даже вспомнил, что уснул только под утро, тест кроватных габаритов производился без дураков со всем тщанием.
Я вздохнул и сел на кровати. Попытался вызвать Алесю, чтобы она принесла чего-нибудь бодрящего, но мобильная помощница не отзывалась.
— Марк, чего ты там бурчишь? — сонно спросила Лула.
— Алесю не могу вызвать. Подевалась куда-то.
— Не надо ее вызывать. Она не придет.
— Почему?
— Потому что ты ночевал у меня в номере. Она ревнует.
— О как… погоди, до этого ты сто раз ночевала у меня в кабине, она что, не ревновала?
— В кабине были другие обстоятельства. В кабине — это как бы по необходимости.
— Да? Не понять мне этой логики. Хотя по факту так и есть, — я поднялся на ноги и нацепил одежный артефакт.
— Ты куда?
— Спущусь в бар. Принесу что-нибудь выпить.
— Только не семь полетных спектров. У меня от этого коктейля до сих пор в голове семибальный шторм.
— Это само собой.
В баре мне дали два коктейля «утренней бодрости», пообещав, что все похмельные последствия как рукой снимет. Я поблагодарил бармена и отправился обратно. Когда ехал в лифте, в мое сознание ворвался раздосадованный Гор.