— То есть боги соревнуются на этом поле в самых разных… х-м… дисциплинах.
— Не совсем так. Играют на самом деле боги. Но боги на поле почти никогда не выходят. Здесь соревнуются смертные из самых разных миров.
— Погоди. Разве смертные могут сюда попасть?
— На игровое поле могут.
— Начинаю понимать. Боги выставляют на Арене своих бойцов… смертных. Так?
— Да. Чаще всего проходят бои. Реже игровые матчи. А бои, сражения, даже небольшие войны здесь в порядке вещей.
— Я смотрю, поле начало меняться.
— Все верно. Сейчас его настроят для очередного сражения. Похоже, это будет битва магов.
— Почему магов?
— Поле оставили ровным. Если бы устроили складки местности, то скорее всего намечался бы бой с использованием стрелкового вооружения.
— Ну а смысл всех этих сражений, боев, схваток? Смертные гибнут на этой арене, чтоб потешить богов? Или здесь делают ставки? Или проходит чемпионат с внушительным главным призом? Я по-прежнему не ухватываю важности игры. Все это больше походит на грандиозное развлечение.
— Это не просто развлечение, Марк. Здесь боги бьются за власть и могущество. Призами в таких сражениях становятся миры, а иногда и целые галактики.
— Ах вот оно что. То есть, чья команда побеждает, тот получает целый мир?
— Да.
— На мой взгляд — это рискованно. Доверить судьбу целого мира команде смертных игроков.
— Это оправданно, Марк. Посуди сам. Имеется спорный мир. Ты можешь развязать реальную войну с миллионами жертв или выставить небольшую команду. Кстати, смертные здесь не гибнут окончательно. После боя они оживают и возвращаются в родной мир. Чаще всего им подчищают память. Они даже не помнят, что погибли в сражении на божественной Арене.
Глава 3
— Вообще будучи простым смертным мне довелось поучаствовать в божественных играх.
— Ты об этом не рассказывал, Марк, — верховная заинтересовалась.
— Ну, в моём случае на кону миры не стояли. Зато боги мухлевали как могли, стараясь повысить шансы для своих ставленников. И безбожно топили всех остальных.
— Это тоже часть большой игры, — Атемита улыбнулась, — Каждый бог хочет возвысить бойцов из своей паствы, и совсем не заинтересован в том, чтобы возвышалась паства конкурентов.
— Я это заметил… а скажи, здесь тоже игра идёт между фракциями или каждый за себя?
— В конечном итоге каждый сам за себя, — поделилась Атемита, — Но устойчивые блоки тоже встречаются.
— По принципу: дружим против кого-то?
— Совершенно верно.
— И только ты отбиваешься в одиночку?
— Я в глухой обороне, Марк. Это не значит, что у меня нет шансов. Наверное, я не самый умелый игрок.
— Трудно играть против объединенных сил технобогов или зверобогов.
— Не такие уж они объединенные. Скажем, зверобогами принято называть всех подряд, но на деле не все они имеют звериное начало. Там есть большой блок водников.
— Водников?
— Те, чья стихия океан. Всякие спруты, акулы, киты и так далее. У водников со зверобогами очень мало общего.
— Понял. А еще какие блоки?
— Насекомые, тритоны, есть очень большой блок растений. Эти вообще идут своим путем. Как говорят, чтобы понять растение, нужно самому стать растением.
— Ну это уже веселее. Хорошо, когда в стане противника нет единства. Или может быть технобоги более сплоченные?
— У технобогов своя особенность, технобоги доят свою паству не через религию.
— Это как такое возможно? Без религии нет веры в бога. А без веры в бога нет потока кубоверов.
— Атеизм — тоже вид веры, — возразила Атемита.
— Ну допустим.
— Этого достаточно. Если смертный не верит бога, то верит в науку. Медицина плюс фармакология генерирует огромный поток кубоверов.
— Это каким образом?
— Смертные не просто пьют таблетки, смертные верят, что таблетки им помогают.
— А, понял.
— Научные парадигмы тоже генерируют огромный поток кубоверов.
— А это как?
— Смертные верят, что наука способна объяснить любые явления, найти ответы на любые вопросы.
— Ага, действительно.
— Идеология потребления генерирует еще больший поток кубоверов.
— Так, попробую сам догадаться… Смертные верят, что приобретение всяких там вещей, модных шмоток это… как бы это выразить…
— Это заменяет им смысл жизни, — подсказала верховная, — Если верить, что со смертью наступит полный конец, то остается вот это: потреблять, пока живой.