Лира захлебывалась слезами.
Люпен понимал лишь одно из всей этой ситуации: враг мстит за убийство морского чудовища.
Война началась.
* * *
Сарейза пробудилась от нестерпимой боли в спине. Ее буквально распирало от невыносимых мук. Ей показалось, что ее тело заживо разрывают в клочья.
Сначала она не сдержала крика боли, но вовремя вспомнила, что ее не должны слышать. Она впилась зубами в подушку и крепко сжала ее.
Вскочив с постели, она металась по своей маленькой комнатке с подушкой в зубах из стороны в сторону. Какое-то время она не понимала, что происходит, но потом ее одежда начала промокать на спине.
Сарейза в ужасе сорвала с себя свою ночнушку, оголившись по пояс. Встав боком перед зеркалом, Сарейза застыла в ужасе: ее массивный горб на спине раскрылся, разрезался надвое, и изнутри вытекала желтоватая жидкость.
Эта непонятная жидкость струйками стекала прямо на песок. А в это время Сарейза испытывала неимоверные мучительные страдания.
Она всегда мечтала избавиться от своего главного уродского «достоинства», но никогда не думала, что это будет так мучительно больно.
Сарейза бросилась на кровать, легла на живот, все еще сжимая подушку в зубах, чтобы не закричать.
Но ей хотелось кричать, чтобы хоть как-то унять боль.
Тогда на решила вынуть подушку изо рта, уткнуться в нее лицом и кричать прямо в нее, чтобы заглушить громкость.
Еще никогда в жизни она не кричала так громко и не испытывала таких адских страданий.
И вдруг… она ощутил острую режущую боль в ногах. Словно все мышцы разом свело от судорог! Из глаз покатились слезы. А потом… то же самое случилось с руками!
Сарейза истошно ревела.
Ее руки и ноги сводило судорогой, но на самом деле – это выпрямлялись ее изогнутые кости. А из горба вытекала вся жидкость.
Сарейза страдала.
Она страдала так, как не страдала никогда до этого.
Она и представить не могла, что процесс перевоплощения может оказаться настолько болезненным и мучительным.
Сарейза не могла пошевелиться – все тело сковывала режущая боль. Ее тело горело, сгорало в адском пламени.
Вокруг все исчезло.
В этом мире осталась только она и ее боль.
Но она терпела. Ей ничего не оставалось, кроме как покорно терпеть и принимать то испытание, что выпало на ее долю.
Сарейза понимала, что сейчас жизнь принимает плату. Плату за то, какой она станет, когда действие зелья вступит в полную силу.
Вместе с болью Сарейза ощущала, как ее тело наполняется силой. Силой, которой она прежде не обладала. Казалось, что все ее страдания принимают условно-материальное воплощение. Вряд ли силу можно назвать чем-то материальным, но она это чувствовала внутри себя, внутри своего тела, а значит, эта сила существовала в действительности.
Как человек не видит свою кровь, текущую по сосудам, но он знает, что она есть. Он может чувствовать перепады давления. Он ощущает приливы этой крови.
Так же и Сарейза чувствовала прилив силы – новой крови.
Раздался хруст костей. Сарейза будто прочувствовала на себе множество переломов. Ей казалось, что ее бьют по всему телу. Хрустел позвоночник, хрустели руки, пальцы, ноги.
А она могла только кричать и плакать.
Кричать и плакать…
И в голове у нее крутилась странная мысль: «Только бы ее не позвали на работу, только вы ее не позвали на работу, только бы ее не…»
– Сарейза! Иди сюда, глупая горбунья!
Леди Ван Хаттен.
Она уже проснулась.
Сарейза опоздает…
Впервые она опоздает на работу и потерпит за это наказание.
Но никакое наказание не сравнится с тем, что она чувствует в данный момент.
Сарейза уже вся промокла. Ее единственное постельное белье пропиталось жидкостью, вытекающей из горба.
– Сарейза! Черт возьми! Иди сюда сейчас же!
Но она рыдала и кричала.
Боль не уходила еще семь минут.
Бесконечно долгие семь минут…
В итоге Сарейза принесла самую большую жертву для своего грядущего перевоплощения.
Глава 23. Проклятая
Мучительные стоны Лиры разносились по всему Лос-Риверсу, когда доктор Морис вырезал один гриб за другим, беспрепятственно и хаотично растущих по всему телу девушки.
– Я так больше не могу! Не могу! Что еще можно сделать?
Доктор поднял тяжелый взгляд на Лиру и обратил внимание на еще один гриб, растущий прямо на виске.
– Тебе больно, когда я его наклоняю?
Морис прикоснулся к грибу и отклонил его в сторону.
– Немного, да. Я чувствую.
Вооружившись скальпелем, доктор Морис одним ловким движением руки оторвал «шляпку» поганки. Лира взывал от боли. Из «ножки» поломанного гриба фонтаном брызнула кровь.