— Бля, ещё год и всё. Прощай, школа. Я точно больше сюда не вернусь.
Идя морозным утром под мелким дождём, Макс всё больше и больше сомневался в значимости образования. Серьёзно. Кто придумал, что уроки должны начинаться так рано? Проклиная всех и вся, он потянул за замок ветровки, пряча часть лица от встречного холодного ветра.
— Если считать этот год – нам учиться ещё два. Так что, твои страдания продлятся немного дольше. – уточнил Сева, поправляя очки, которые так и норовили соскользнуть.
— Да ты заколебал со своей математикой! Иди в пень!
Сева только улыбнулся.
Макс с силой пнул попавшийся на пути камушек, но, пролетев совсем немного, тот угадил под машину.
— Когда-нибудь этот кусок железа отсюда уберут. – сказал Макс, подойдя к старой покрывшейся в разных местах ржавчиной и коррозией девятке. Он хлопнул пару раз по капоту и засмеялся.
Его это позабавило, но ненадолго, ибо до школьных ворот было меньше пятидесяти метров.
— Ага. После нашего выпуска. – подхватил Сева и прошёл мимо груды металла – некогда машины, - стараясь не касаться её.
Они перешли дорогу с другими учениками и прошли старые школьные ворота, которые каждый год красили в зелёный цвет. Почему именно зелёный – непонятно. Но Макса это особо не волновало, как и других ребят. Их больше беспокоило количество домашки, которую они получат сегодня, в первый учебный день.
В остальном утро ничем не отличалось от остальных. Они сидели в холодном кабинете, потому что батареи ещё не включили, и слушали приветствия преподавателей, которое из года в год говорили одно и тоже: учебники не изрисовывать, по коридорам не бегать, в туалете не курить. А ещё очень много слов о предстоящих экзаменах, хотя до них было ещё два года, но мучить надо было начинать заранее, чтобы бедные школьники прочувствовали ту самую атмосферу.
Когда прозвенел долгожданный звонок на третью перемену, все ринулись в сторону столовой, а Макс кое-как поднял голову и устало протёр глаза, попутно отлепляя от лица тетрадный лист.
— Какая нахер самостоятельная в первый день? Я похож на человека, который летом чёта делал? – с удивлением и забавой прохрипел Макс.
Да уж, утренняя погода и вчерашнее прощальное мороженное сделали своё дело. Теперь он мог исполнять каверы на песни Боярского.
Макс развернулся и кинул только что смятый листок в тихо посапывающего Севу:
— Кстати, о Боярском. А где Варвара Дерько? Неужели прогуливает в первый же день?
Сева никак не отреагировал. Тогда Макс попробовал подёргать того за волосы – ноль реакции. Он тыкал в друга ручкой, громок звал, но Сева лишь отмахивался и отворачивал лицо, когда ему дули на глаза.
Издеваться над другом было весело, но даже такое может наскучить. Поэтому Макс отстал от всё ещё мирно спящего Севы и решил прогуляться по классу. Самое интересное всегда происходило на задних партах, так что начать стоило именно оттуда. И Макс не прогадал.
Сегодня не было слышно обычных криков, таких как, «Бей его!» и «Мочи, мочи!». Наоборот, было слишком тихо. Когда Максим подошёл к последней парте, он не поверил глазам. Главные балагуры класса, те самые ребята, которые каждую перемену бегали курить и писали непристойные слова на стенах, сейчас играли в настольную игру!
Три человека собрались вокруг стола, на котором было разложено какое-то картонное поле с непонятными символами и картинками. На самом краю, так называемой карты, были выставлены в ряд фигурки странных плохо детализированных существ. Один из ребят держал в руке потрепанную выцветавшую жёлтую книжку и читал вслух, а двое других внимательно слушали его.
Они не обращали внимания на Макса, поэтому тот тихо стоял чуть позади и подслушивал. Однако как бы он не старался, ему не удалось понять о чём вообще была эта игра.
— Что за дичь, народ? – не выдержал и спросил он.
Парни не ответили ему. Они даже не остановились, будто вовсе не слышали его.
— Ау-у-у. Оглохли что ли? – Макс подошёл ближе и хлопнул одного их них по плечу, но тот сбросил его руку, и продолжил как ни в чём не было читать.