- Быстрее, - сказал он. - Надо сматываться.
Они пошли быстрым шагом, свернули за угол и оказались на широченном проспекте. Уже было совсем темно и проспект оказался пустынным, только светофоры перемигивались желтыми глазами.
- Быстрее, быстрее, - торопил Гоша, стараясь не сорваться на бег. Надо найти ночлег.
Он оглянулся. Погони не было.
- Ловко ты, - сказала Арина, восхищенно глядя на него. - Как в кино.
- Да-да, ловко, - отозвался Гоша, а про себя подумал, что не единственное его желание исполнилось. Вот никогда же он так не дрался, более того, раньше один вид пистолета или цепи привел бы его к столбняку и дрожанию в коленках, а сейчас - надо же! Он увидел на другой стороне проспекта гигантскую неоновую вывеску "Гостиница" и повел Арину через дорогу. У входа снова оглянулся. Проспект был пуст. Гоша почувствовал в руке браунинг и сунул его в карман. Стеклянные двери уже предупредительно распахивались швейцаром в синем мундире и в фуражке с золотыми галунами. "Надо бы дать ему на чай", - подумал Гоша. Но некогда, некогда, и швейцар обойдется - вон он какой раскормленный и благообразный, как и все швейцары на свете. Они вошли в вестибюль и подбежали к стойке. За стойкой сидела размалеванная дежурная с высоченной прической из желтых крашеных волос. Она подняла голову и неприязненно посмотрела на вошедших.
- Мест нет, - сказала она заученным голосом.
- Девушка, - проникновенно сказал Гоша, сладко улыбаясь. - А вы посмотрите, посмотрите у себя там.
Он послал Арине извиняющийся взгляд, та сделала равнодушное лицо и отошла в сторону.
- Мест нет, - повторила дежурная, но уже мягче.
- Девушка, - сказал Гоша и обольстительно улыбнулся, - ну не может же у такой красивой и привлекательной не быть мест. Нам нужно два одноместных номера, - доверительно сообщил он.
Дежурная совсем смягчилась, даже попыталась улыбнуться.
- Ну что с вами делать? - вздохнула она. - Я посмотрю.
И она принялась листать толстую разбухшую тетрадь. Гоша продолжал обольстительно улыбаться, дежурная благожелательно поглядывала на него.
- Я знаю, - задушевно говорил Гоша, удивляясь сам себе, - я знаю, что вы найдете два номера.
- Да, - сказала дежурная, - есть. - Она понизила голос: - только для вас. - И посмотрела на Гошу восторженно.
"О, господи!" - подумал Гоша, - "Она еще подумает, что я ее соблазняю".
- Ваши паспорта, пожалуйста, - попросила дежурная.
- Арина, - позвал Гоша, - у тебя есть паспорт?
- Нет.
У Гоши паспорта тоже не было. Он опять нацепил обольстительную улыбку и сказал:
- А у нас паспортов, к сожалению, нет. Потеряли.
- О, это ничего, - грудным голосом ответила дежурная, влюбленно глядя на него. - Заполните карточки.
Они заполнили карточки, Гоша передал их в окошечко.
- Вам на одну ночь? - Слово "ночь" дежурная произнесла с придыханием. - С вас триста рублей.
Гоша расплатился.
- Номера семнадцать и восемнадцать, третий этаж, - почти прошептала дежурная.- Ключи у портье.
Поднимаясь по лестнице, Гоша с тоской подумал, что эта дура дежурная вообразила Бог знает что, и еще, чего доброго, припрется к нему в номер за продолжением. Они разбудили портье, помятую всклокоченную женщину, которая спала сидя за столом, получили ключи и пошли по коридору, устланному мягкой дорожкой. Гоша открыл дверь семнадцатого номера, вошел, осмотрел. В номере были деревянная кровать, телевизор на тумбочке, два стула и кресло. На окне висели тяжелые портьеры, Гоша пошевелил их, проверяя, не спрятался ли кто за ними. В небольшом коридорчике стоял покосившийся шкаф и была дверь в ванную, Гоша вошел в ванную, включил свет, осмотрел.
- Располагайся, - сказал он.
Потом достал из кармана браунинг, проверил патроны. Обойма была полна. Он протянул браунинг Арине.
- Возьми.
- Зачем? - испуганно прошептала Арина.
- Бери. Пригодится. Умеешь обращаться?
Арина покачала головой. Гоша показал, как снять пистолет с предохранителя, как стрелять. Арина с опаской взяла оружие.
- Я не смогу выстрелить.
- Стрелять не надо. Только припугни.
- Кого?
Гоша пожал плечами.
- Мало ли что может случиться. Ладно, я пошел. Если что, стучи в стену. Дверь запри.
Он открыл свой номер, оказавшийся зеркальным отражением первого, запер дверь, зашел в ванную, умылся, хмуро посмотрел на себя в зеркало, поморщился, потом вдруг подмигнул отражению и засмеялся. Вышел в комнату, хотел было раздеться, но передумал, снял только туфли и упал на кровать. Нащупал на тумбочке пульт управления телевизором, включил, закрыл глаза. Телевизор зашумел, Гоша уменьшил громкость. Рукоплескания. Нескончаемые рукоплескания. Он открыл глаза. Показывали восторженных людей, с остервенением бьющих в ладоши. Театр? Хлопают стоя, на лицах счастье. Камера сдвигается. На сцене - длинный стол, покрытый красным сукном, за столом стоят люди, тоже хлопают. Молотов, Хрущев... Камера сдвигается влево. Там трибуна, а за ней - Сталин. Улыбается, лицо у него доброе. Отрывок из хроники? Странно, изображение цветное. Фильм какой-то? Сталин поднимает руку и аплодисменты разом стихают, слышится шум - люди садятся. Сталин продолжает говорить. Он говорит что-то об успехах, о достижениях советского народа, о временных трудностях, о врагах, об империализме, говорит долго и нудно. Нет, это не отрывок из хроники и не фильм, это трансляция. Гоше вдруг стало жутко и он быстро переключил канал. Тоже аплодисменты. Это дворец съездов, Гоша узнал. Лица более современные и менее восторженные, но аплодисменты - бурные и продолжительные. На трибуне - Брежнев. Покачивает рукой. Слышатся крики: "Слава! Слава! Слава!" Гоша опять переключил канал. Андропов. И снова аплодисменты и овации. На следующем канале будет Черненко, - подумал Гоша и не угадал. На следующем канале показывали порнографический фильм. Гоша вспомнил полемику в прессе - что считать эротикой, а что - порнографией и засмеялся. Здесь была самая черная порнография, сомневаться не приходилось,. Стало противно и Гоша переключился. "Лебединое озеро". Чудесный балет, волшебная музыка, но "Лебединое озеро" всегда показывали когда умирал кто-то из советской верхушки, и Гоше не захотелось его смотреть и он выключил телевизор. Надо поспать.