— Туповатый? — опять спросила Дорана.
— Женщины, — добродушно сказал Таладат. — Да, туповатый. Я ведь даже в школе не учился, в отличие от Дилы. Мы с материка, сбежали, когда началась очередная охота на магов. Наших родителей убили, а мы сбежали. Меня в школу не взяли, я был слишком большой и никто не хотел со мной возиться. Так, научили азам, чтобы я кому-нибудь по незнанию не навредил, и отправили на вольные хлеба. Дила была меньше и ее учили с однолетками. Вот. А меня взялся учить Каит. И Дилу тоже потом учил. Правда, она умнее, чем я, и никому умениями не хвасталась.
Таладат вздохнул и покачал головой.
— А может женщины иначе устроены, — сказал, весело улыбнувшись. — И им свои умения легче прятать. Я перед девушками стал хвастаться, так меня и поймали. Допрашивали еще долго. А что я мог сказать? У меня была клятва. И защита Каита. Так что все закончилось неплохо. Только на экзамены за цепью пришлось ходить… Так, не отвлекайте меня, слушайте дальше!
Неприятности, как это с ними чаще всего бывает, начались неожиданно. Причем, начались они с мелочей похожих на случайности. Сначала Леда, так звали девушку, которую Каит прятал в старом домике, споткнулась об камень на исхоженной туда сюда тропе. Об камень, которого там никогда не было. Девушка, восстановила равновесие, удивилась, осмотрелась и с ужасом поняла, что если бы упала, то наверняка покатилась бы с горы вниз. Очень уж неудачное место. Да и камень был не один.
Девушка убрала камни с тропы, решив, что их принесло мелким оползнем, и пошла дальше. Никому об этой случайности она тогда не рассказала.
Следующей случайностью стали забредшие на гору оборванные люди, которым на этой горе делать было совсем уж нечего. Беглецы с материка предпочитали отправляться в более людные места. Они потыкались в защиту домика и куда-то убрели.
Потом случился страшной силы ливень, чуть не смывший дом с горы. Причем случился он именно на эту гору. Ливень в городе признали ошибкой начинающего мага и даже никого не отправили проверить так ли это.
После ливня случались неприятности помельче, но Каит ждать, чем все закончится, не стал. Он перепрятал свою девушку, в труднодоступную долину, в которую сам попадал с помощью города, открывавшего туда что-то похожее на портал, который невозможно было отследить.
Вскоре после этого хранящий заметил, что за ним следят, стоит только ему отправиться куда-то в одиночестве. Продолжалась эта слежка долго, дольше трех лет. За это время Каита несколько раз пытались женить и периодически требовали от него ребенка для города. Мол, если даже его мать на это согласилась, которая все-таки женщина, то ему, мужчине, отказываться должно быть стыдно. Хранящий эти требования игнорировал, а самым упорным намекал на свою паранойю, которой кажется, что наличие детей развяжет руки тем, кому он сильно не нравится. Каита пытались убедить, что он нравится всем, но хранящий только отмахивался. Не нравился он в то время многим. А больше всего опекунам, которые сделали для него так много, а он даже не хочет поделиться секретами, скрывавшимися в книгах хранящих. Впрочем, тех, кому он нравился, было все-таки больше. Намного больше. Настолько, что Каит сумел стать главой Совета Великих. Самым молодым в истории города главой совета.
Следующие два года прошли тихо и спокойно.
А потом рядом с городом заметили собирателя, который появлялся то там, то здесь, но никакого вреда так и не нанес. Даже никто из талантливых детей не пропал. В городе о собирателе поговорили и успокоились. Мало ли почему он там бродил. Зато стал беспокоиться Каит, точно знавший, что кто-то в городе что-то от этого собирателя получил, что-то такое, что сразу же было использовано и что городу не удалось выследить по остаточным следам. Еще он подозревал, за кем пришел тот собиратель, и больше всего на свете хотел опять перепрятать свою жрицу смерти, но сделать этого не мог. Некуда было. Да и водить беременную женщину по горам или через порталы не самая лучшая идея. В горах, случись что-то, она бы даже сбежать не могла. Во втором случае вообще могло случиться что угодно. Пришлось ждать и терпеть, отправляя к Леде помощников и охранников и игнорируя вопросы о том, куда и почему эти люди периодически пропадают. Совет даже пытался загнать Каита под камень не позволяющий лгать, но он отложил это событие на год и пообещал допросить там же всех, кто за это проголосовал. Вот только с вопросами определится.
С Каитом несколько раз пытались вести душеспасительные беседы, в том числе и бывший опекун. Ему угрожали и намекали. Он в ответ напомнил, что является последним хранящим и намекнул, что принципиально не дал городу разрешение выбрать кого-то другого сразу же после его смерти. Каита ту же стали убеждать это сделать. Причем разные люди. Он делал вид, что не понимает зачем это нужно. Он ведь молод и собирается жить долго. Так что дети у него еще будут.
— Они даже меня предлагали в качестве наследника, — печально улыбнулся Таладат. — Думали, что со мной будет легче иметь дело, чем с Каитом. Даже почву стали подготавливать, вторым в Совете Учителей сделали, не спрашивая хочу ли я этого. Этот дом вручили, якобы за заслуги перед городом. В друзья набивались, всякие…
Мужчина замолчал и стал пить воду. Долго и вдумчиво, явно о чем-то размышляя.
— Что было дальше? — наконец не выдержал и спросил Хият.
— Дальше? — рассеяно переспросил Таладат. — Дальше было то, что отец тебе написал в письме. Ты счастливо родился. Целительница помогавшая в этом деле все засвидетельствовала и через пять дней отправилась домой. Ей на смену поспешила Дила и застала пылающий дом, мертвую Леду с семейным ритуальным ножом в руке посреди двора, практически разорванных на куски парней-охранников и возмущенно орущего младенца в лопухах под забором, охраняемого раненым псом. Судя по всему пес его туда и затащил, пока взрослые дрались. А тот, кто их убил, то ли не успел найти собаку и ребенка, то ли не счел нужным их искать. Впрочем, пока ребенок молчал, это было нелегким делом. Леда дитя всеми своими артефактами обвесила.
— Собака? — удивился Хият. Никакого пса Каит в своем письме не упоминал.
— Да, собака, — подтвердил Таладат. — Хороший был пес, умный, хоть и беспородный. Я его щенком подобрал и твоей маме подарил, чтобы не скучала. Она его дрессировала. Ты его должен помнить. Он здесь в доме долго потом жил и ты на нем катался. Опять вы меня перебиваете.
Таладат вздохнул, опять выпил воды и продолжил рассказ.
Дила нести куда-либо ребенка не решилась. Так и сидела в лопухах до вечера, пока не пришел Каит и не забрал всех в свой дом. Тела и их фрагменты он носил вместе с Таладатом. Леду они похоронили в саду. А парней потом «нашли» в другой долине и признались, что все это время следили за собирателем, опасаясь, что навредить городу он рано или поздно решится. Собирателя после этого даже искали, но так и не нашли.
Следующие полгода прошли странно. Каит ходил по городу такой мрачный, что к нему даже бывший опекун не решался подойти, только разнообразные девицы периодически пытались утешить. Ребенок, которого прятали в доме, потихоньку рос, показывать его кому-то, кто о нем не знал, Каит не собирался. А потом, в обычный солнечный день, хранящий подошел к Таладату и заявил, что умирает. Остановить это уже нельзя, даже если он передумает, поэтому необходимо придумать какую-то естественную причину для этой смерти.
Таладат в ответ наорал и узнал, что Каиту все попросту надоело. Но он не желает отдавать город людям, которые наверняка имеют отношение к тому, что собиратель нашел Леду, и собирается защитить от них своего ребенка. Остальное не важно. Даже месть. Хотя отомстить он сможет и после смерти.
Оказалось, Каит давно нашел в какой-то книге описание ритуала, с помощью которого когда-то вкладывали души в дома при строительстве. Тогда он удивился, убедился, что дома действительно живые, но так и не решился предложить кому-либо этот ритуал повторить. А теперь вот его разозлили достаточно для того, чтобы он захотел поставить всех на место. Раз и навсегда. Человеку это не под силу, даже хранящему. Любого человека можно убить, наплевав на последствия. Особенно неудобного человека. Особенно тогда, когда считаешь себя вправе претендовать на его место. А вот с городом ничего подобного не сделаешь, просто потому, что это будет совсем уж бессмысленно. Зачем разрушать то, что пытаешься у кого-то отобрать? А если кто-то все-таки решится разрушить целый город, его будет ждать сюрприз — город будет сопротивляться.