машин, пьяных компаний, звона разбитого стекла, громкого смеха... В ту ночь мне
приснился сон, настолько реальный, что, проснувшись, я не сразу осознала, что это было
лишь эфемерное видение – младший брат смерти, как издавна называли сновидения люди
прошлых времён; я открыла глаза и увидела, что в комнате Андрея горит свет. Когда я вошла
туда, то обнаружила его за компьютером в своих любимых громоздких наушниках, он сидел
и что-то быстро печатал на клавиатуре. Радостно вскрикнув, я подбежала к нему, стала
обнимать и осыпать его поцелуями. Андрей был немного озадачен моим поведением, а я,
захлебываясь эмоциями, твердила: “Они сказали мне, что ты умер. Я знала, что это не
правда! Как же я скучала, мой хороший, мой самый-самый любимый братик! Они сказали,
что тебя нет. Это надо было сказать мне такую глупость! Я ни секунды им не верила”. Затем
я проснулась, в полубессознательном состоянии зашла в комнату Андрея и в недоумении
уставилась на пустынное компьютерное кресло, погасший экран, собранную кровать…
Рассудок очнулся только на улице. Отключив телефон, я отправилась по ещё не
придуманному маршруту. Когда прорезался рассвет, я уже шла вниз по МКАДу, там, где-то
вдали, за несколько десятков километров, находился мой родной город. Некоторые машины
притормаживали около меня, предлагали подбросить, но я просто отмахивалась и
неторопливо шла дальше. Не было смысла возвращаться туда, я уже это понимала, но всё
равно зачем-то шла. Потом я поймала себя на том, что неустанно повторяю какие-то слова.
“Где же ты? Где же ты? Где?” – шептала я еле слышно не в силах остановиться. Тогда,
покидая столицу, я впервые подумала о том, что параллельные миры могут действительно
существовать, что в них можно попасть посредством снов. Мне так хотелось в это верить,
мне так нужно было попасть в тот мир, где Андрей был жив. Родной город, где мы когда-то
были счастливы, не мог мне ничем помочь. Я должна была снова уснуть. Включив телефон,
я позвонила маме, сказала ей, где нахожусь, просила прощения, говорила, что люблю её, что
моя летаргия скоро пройдёт. Она плакала…
Я во многом виновата перед родителями. Они не заслуживали такого отношения, но, боже
мой, почему они были так далеки от меня? Почему долгие годы заставляли чувствовать себя
подброшенным неродным кукушонком, о котором волею обстоятельств они должны были
заботиться, выполнять скучный родительский долг? Мне так нужна была их поддержка. Я
хотела, чтобы на заре моего взросления они были рядом, чтобы наставляли меня, учили жить
в незнакомом мире, чтобы, ласково взяв меня за руку, они однажды сказали мне: “Наш
маленький ангел, на этом свете много хороших людей, но есть и такие, которым очень
страшно. Им так страшно, что они будут стараться всячески обидеть тебя и других хороших
людей, чтобы как-то возвыситься в глазах окружающих, показаться себе сильными и
бесстрашными. Ты не должна на них обижаться, просто они пока ещё многого не знают…
Есть на свете и много бед, но любые из них можно пережить, ведь мы всегда будем рядом с
тобой, и ты знаешь почему: потому что мы любим тебя, а любовь – это самое величайшее
чувство, которое только есть у людей ”. О большем я не мечтала. Андрей хотел того же и,
думаю, даже сильнее, чем я.
Гробовая тоска снова накатила на меня. “Где ты сейчас? – подумала я. – Что это за гиблое
место? Что со мной будет? Увижу ли я тебя когда-нибудь? Мне так тяжело без тебя, братик”.
Глаза наполнились солёной влагой.
– Если ты собралась хорошенько поплакать, то лучше сделай это в другое время, –
бесчувственно сказал Ветер.
– Я вовсе не собиралась, – ответила я, стараясь взять себя в руки. – А вообще это не твоё
дело. Не хочется смотреть на рыдающую девушку – проваливай!
– Как грубо, – рассмеялся Ветер. – Но я сказал это из самых дружеских побуждений. Наш
красавчик возвращается вершить новые подвиги.
Я оглянулась, к нам действительно, слегка прихрамывая, приближался какой-то человек в
уродливой белой маске, своей формой напоминающей голый череп.
– Садись, – сказал Ветер, заводя мотоцикл, – если, конечно, у тебя нет желания поиграть с
ним в догонялки.
Едва я забралась на заднее сиденье, мы стремительно сорвались с места. Ветер гнал так
быстро, что, мне пришлось крепко вцепиться в него и зажмурить глаза. Пока мы ехали на
бешеной скорости, в моей голове проносилось лишь одно: “Если он не убьёт меня на этом
мотоцикле, нужно настоять и узнать, почему он всё-таки помогает мне”. Но, когда он,
наконец, остановился, и я распахнула глаза, мной завладели иные мысли.
– Почему перекрыта дорога? – спросила я, глядя на длинную железную решётку,
преграждавшую путь на центральный бульвар города.
– Вампирам предложили временное перемирие, отдав эту территорию, – ответил Ветер.
– Не может быть! – воскликнула я. – А как же люди, которые живут там?
Спрыгнув с мотоцикла, я подошла к решётке и, просунув пальцы меж прутьев, устремила
свой взгляд в сторону многоэтажных жилых домов.
– Тебя это правда интересует? – спросил он, закурив.
Я сама удивилась тому, что они заботили меня, что мне вообще было какое-то дело до их
участи. Обернувшись к нему, я пожала плечами и перешла к вопросу, который волновал
меня изначально:
– Зачем ты снова спас меня, Ветер? Конечно, ты можешь в очередной раз отвергнуть этот
факт, но я ни за что тебе не поверю. Мне неизвестно, где я, что со мной происходит, но я ещё
не глупое порождение города, я не послушная марионетка, которой можно внушить всё, что
угодно! Твоя ложь ничего не изменит, поэтому просто скажи мне, зачем?
Закончив говорить, я посмотрела ему прямо в глаза. Я ожидала чего угодно, но только не
прямого ответа.
– Потому что мне нравятся такие бунтари, как ты, – сказал он. – С ними веселей, чем с
жертвами несчастной любви, жертвами деспотичных родителей, травли одноклассников,
незаслуженной двойки.
– Что ты имеешь в виду? Какие бунтари? – уточнила я.
Он сделал последнюю затяжку и, бросив окурок в клумбу, достал новую сигарету. Пошёл
мелкий дождь.
–Такие, которые твердят, что будут жить лишь по собственным законам, бросают вызов
природе, кричат ей, срывая голос: “Смотри, я не твоя ничтожная букашка! Я вою не под
твоей луной. Я буду жить только по моим правилам, которые требует мой собственный,
созданный тобой, разум!”
Его слова встрепенули мою душу, как перепуганную птицу. Я думала ответить ему, и уже
было открыла рот, чтобы произнести первые слова, но передумала. Он попал в точку, но из
его уст всё это звучало так нелепо…Посмотрев на его довольное лицо и хитро прищуренные
глаза, на меня накатила волна раздражения.
– Сколько можно курить! – сказала я, выхватив у него сигарету и швырнув её на тротуар.
Не знаю, зачем я так поступила, но как только я сделала это, мне стало гораздо лучше. Ветер
и бровью не повёл, лишь взглянул на меня с небольшим любопытством. Затем позади меня
раздался знакомый голос.
– Иллюзия!
Я обернулась и увидела Радугу, которая приветливо махала мне рукой с той стороны
решётки, укрывшись под ярким кружевным зонтом; рядом с ней стоял Мир, и, судя по всему,
он не был так же рад встрече, как моя бывшая соседка. Словно маленькая пёстрая колибри, в
своём атласном корсете и пышной малиновой юбке, она перелетела через железное
ограждение и кинулась ко мне на шею. Поведение Радуги удивило меня, равно как и её
дальнейшие слова.
– Прости, – прошептала она, обняв меня. – Я тогда наговорила тебе всяких глупостей и
вообще вела себя ужасно. Надеюсь, ты не сильно на меня обижаешься? Тебе не нужно