— Все, мистер, я гарантирую, в этом городе нет ни одного чертова тюльпана не принадлежащего вам. Как насчет оплаты? — Тревер курил рядом.
Сонтано молча полез в карман. Затем также молча смотрел на две сотенные бумажки оставшиеся в бумажнике.
— Ты чеки принимаешь?
— Твою мать! — Тревер со злостью выхватил из его пальцев две сотни. Нырнул в фургон и выкинул от туда все тюльпаны прямо на землю. В следующую секунду взревел мотор и синий фургон скрылся за поворотом.
Сонтано достал сотовый и набрал номер.
— Алло. Сонтано?! Как дела?
— Дени, я проверил цветы, камешка нет. Где Папа?
— Как нет?! Я сунул его прямо в бутон! В самый верхний бутон на стебле, ты же знаешь, у тюльпанов верхние бутоны обычно даже не раскрываются. Проверь еще раз!
Некоторое время Сонтано молчал в трубку. Затем, прикрыв глаза, ответил:
— Дени, у тюльпанов всего один бутон на стебле. То, о чем ты говоришь, называется гладиолусы. Я перезвоню Папе.
Сонтано отключил сотовый. Немного потоптался на разбросанных тюльпанах, наклонился и поднял охапку красных цветов.
— Рики?! Рики, ты нашел меня!!
Сонтано поднял голову. Женщина, стоящая на балконе борделя, была слишком ярко накрашена и слишком открыто одета для своего возраста и размеров. Округлые руки, большая грудь и чудесные, потрясающие глаза…
— Бет?
— У тебя чудесные потрясающие глаза, — Рики Сонтано убрал каштановый локон упавший ей на лицо. Горячее тело девушки все еще льнуло к нему.
— Рики, ты ведь не бросишь меня после этого? Ты мой первый мужчина…
— И ты у меня первая, Бет, ты это знаешь. И я не оставлю тебя.
— Но я уезжаю, Рики! Отец нашел работу в другом городе. Мы все равно расстанемся!
Бет уткнулась ему в плечо, Рики прижал девушку к себе и пообещал:
— Я найду тебя, Бет, где бы ты ни была. Я найду тебя, и мы будем вместе.
Спустя более двадцати лет с того обещания Сонтано вновь смотрит в глаза своей первой женщине. И он понимает, что она видит его, стоящим под ее балконом в россыпи цветов с огромным букетом тюльпанов в руке.
— Рики, это ты?
— Я ведь обещал, что найду тебя, Бет.
Рики Сонтано становится на одно колено и протягивает тюльпаны вверх.
— Беатрис, ты станешь моей женой?
Кое-что о зомби
Галя плакала. Кусала губы и пыталась остановить набегающие слезы, но не получалось. Руки были заняты, и она вытирала, насколько могла, мокрые щеки плечом. Она знала, что его это раздражает. Галя старалась потише шмыгать носом, но все равно чувствовала, что каждый раз он напрягается, и на его лице вздуваются желваки.
Несмотря на пелену застилающую глаза, Галя ловко управлялась со сковородой и двумя кастрюлями, кипящими на плите. Необходимая сноровка, выработанная годами.
Галя снова шмыгнула.
— Бога ради, не напускай соплей в мой обед! — Питер в раздражении смял и откинул газету.
— Извини, я… я стараюсь…
Она подала на стол гуляш с ароматной подливой и картофельным пюре. Питер накинулся на еду, огромными кусками откусывая хлеб. Галя не ела.
— Но Питер, столько денег! Где я их возьму? Ты забрал все, что было, когда уезжал, потом я много раз высылала тебе деньги. Помнишь? Ты ведь уезжал заработать денег, а выходит теперь мы в еще больших долгах!
— Я занимаюсь бизнесом, — он сказал так, будто это все объясняло. — Мне нужно сто пятьдесят тысяч. Я закрою долги и смогу повести игру. На этот раз по-настоящему Большую игру! Достань мне деньги.
— "По-настоящему Большую игру"! Питер, ты говорил это столько раз! — Галя, уже не сдерживаясь, ревела навзрыд — Мы еще не рассчитались по старым долгам, а ты хочешь, чтобы я заняла снова! Питер, пожалуйста, не надо! Я ведь все знаю, я знаю, да! — ее тонкий дрожащий голос срывался.
Она просила, увещевала, она пыталась объяснить, разжалобить, даже попробовала возмутиться. Последнее получилось у нее жалко.
— Да, Тревер все мне рассказал! Ты ведь пил там, целый месяц просто пил! А я отправляла тебе все деньги, что смогла заработать!
Галя чувствовала, что волны истерики накрывают ее с головой, она уже не могла остановиться.
Питер отложил вилку и рукой сгреб картофельное пюре с тарелки, затем метко без размаха бросил жирную массу в лицо Гале.
— Выйди из-за стола. Вернешься, когда перестанешь строить из себя дуру, — Питер вытер руку салфеткой, взял вилку и продолжил обед.
Мигом притихшая Галя сидела с широко открытыми глазами, горячая подлива текла по ее лицу, капая на юбку. Словно робот она встала и на деревянных ногах пошла в ванную.