При свете можно было рассмотреть Хэнка, он был довольно плотного телосложения и мускулист, это была очень большая редкость в связи с его образом жизни и местом где он проживал. Борода Хэнка была настолько длинная – казалось, что его руки запутаются в этих бесконечных ветвях, голос был басист , а в глазах виднелась тревога, несмотря на постоянную улыбку. На человека, который прожил большое время в лесу, он точно был не похож, да и на больного внешне не походил.
- «Кто же он?», - подумал Тони.
Но Хэнк, опередив Тони, начал расспрашивать: «Что же привело его в такую даль от города?».
Рассказав Хэнку о том, что после работы ему резко стало плохо, при совершенно непридсказуемых обстятельствах. О том что он работает на заводе , что бежал в бреду падал и снова подымался. пока бежал пока силы не исякли и он потерял сознание. После того как пришел в себя понял что заблуждал, очнулся в рву до начала темноты, и в конце не смог выйти из лесу, залез на дерево и там они встретились. Он утаил от него про Элис и про то, что он не делал ВЦН уже долгое время, о том что впал в невероятный приступ не просто так очевидно. Многие вещи не стоило вот так вот просто рассказывать людям ведь он небыл уверен сейчас не в ком об этом Тони не забывал. Предусмотрительно старался чтобы все рассказы сходились, были логичны обходя и сглаживая остыре углы и подозрительные нюансы.
Хэнк походил на дезертира, и Тони сразу же это заподозрил увидев его при свете внутри. Слишком он был упитан как для скетальца и человека который живет в проголодб уже очень давно. После трапезц Тони сидел на кровати собираясь уходить в город. Взгляд упал на на форму, которую он только сейчас разглядел с другой стороны шкафа. Среди всей старой мишуры там весела вполне новая рубашка с свето отражающими полосами, и значком довольно знакомым взору. Хэнк в свою очередь сидел около костра, который потихоньку начинал потухать и крутил самокрутку из старого листа газеты. Бункер если так можно назвать это место был весьма прогматичным местом все комуникации и удобства были продуманны таким образом чтобы человеку давалось несколько альтернатив в решении своего обеспечения. Например бункер мог в холодные ночи и дни обогреваться с помошьб газа, жидкого топлива и костара как в данный момент. Хитроумная вытяжка не давала дыму задерживаться внутри комнаты и без малейшего задымления выходила акуратными дозированными порциями, так что не одно существо не когда бы не подумало что где то горит кастер и есть жилище.
- «Что ж…», - сказал он, - «Это похоже на правду, но ты больно не похож на гражданина Фольсбрука!», - сказал Хэнк, будто бы был экспертом в таких делах.
- «Я ведь Тони тоже когда-то работал на них», - говорил он, - «Я любил свою колонию, и всем сердцем, всем нутром верил каждому слову, сказанному сверху! Я пытал много людей! Ты можешь осуждать меня, но я делал все эти вещи не по своей воле, я делал это под влиянием ВЦН!», - горестно сказал Хэнк. Я был страшным человеком , но в своих глазах я был ответсвенным исполнителем.
Однажды утром я проснулся от того, что у меня безумно болит голова, а во рту смердит. Я хотел было встать, но тут же упал вниз лицом с кровати. Так пролежав до полудня, когда членам полиции ВГМ необходимо было проходить в ближайшую церковь для получения очередной дозы ВЦН, я крепко спал. Проснувшись темной ночью, я не узнал не себя не свои мысли - я лежал в куче блевотины и корчился от боли. На меня напала паника - я начал рвать и крушить все, что было у меня в комнатке, попытавшись одеть свою форму и пройти в медпункт. Я вдруг заплакал, и от того понял, что психотест мне не пройти. Паника полностью меня акутала! Страх обычный человеческий который я позабыл на вкус овладел мной. Я ринулся бежать - во дворе нашей казармы стоял самосвал, который вывозили использованные бочки из под химикатов в сторону дамбы. Запрыгнув в него, я потерял сознание, так я и оказался тут. Эту правду он сказал не моргнув глазом, будто бы эта жгучая правда разрывала его. И он ждал этого часа этой минуты чтобы все что накопилось вырвалось наружу! Он выдохнул будто бы исповедался и все грехи его отпустились. И с горечью на лице закурил самокрутку которая от интенсивности затяга затрещала.