Обязанности Тони были не сложны, они вряд ли вообще могли сравниться с той тяжелой работой, к которой он привык и выполнял годами, при постоянно растущих выработках. После пожара ему уменьшили должностныфе обязанности попутно увеличивая возможности. На новом рабочем месте Тони по - началу заскучал, но чем больше он учился и познавал что-то новое, тем интереснее и сложнее становилась она. Перебирая тонны технической литературы которая теперь стала доступна для него, он жадно поглошал знания. Появлялись новые неизученные ответвления, которые поначалу и вовсе были не заметны, требовалось включать смекалку и умение правильно доносить рабочим план действий. Тони обучали различным механизмам и правильному составлению отчетов, руководству над людьми и жестким решениям, так как большое количество работы было связано с бумажными делами. И, слава богу, Тони в свое время был обучен грамоте. Он стал справным, лицо его и руки со временем начали белеть, словно с ящерицы сползала обгоревшая кожа. Он стал выглядеть намного моложе, не смотря на появление небольшого живота и подбородка, С Анной теперь же они виделись регулярно. Договорившись с одним охранником цеха, хотя это было похоже не на договоренность, а уже на полноценное указание его управляющего, он приходил к Анне на свидания.
Адаптация прошла очень хорошо, и теперь же если кто-нибудь из старых знакомых повстречал его, точно бы не признали. Анна же наоборот, поначалу проявила некую заинтересованность и помошь в работе Тони теперь же принимала все это как само собой разумеющееся. Иногда она давала советы, что делать в той или иной ситуации и словно профессиональный специалист технарь всегда говорила, чего требовала ситуация. Эта женщина поражала Тони каждый раз, когда возникал тот или иной вопрос она с легостью могла разобраться в любом вопросе. Иногда она злобно подшучивала над вопросами Тони как поступить с его сотрудниками, и почти всегда в ответе не было слова «простить». Анна считала что прощение - это путь невежд, ведь простив человека единожды тут же появится ситуация или повод простить его еще раз. На вопрос Тони о том, смогла бы она помочь людям, которые умирали в шахтах, Анна лишь пожимала плечами, мол, извини, любимый, это не в моей компетентности. И с удивлением спрашивала не думаешь ли ты что они там не по своей воле? Эти люди признали свои ощибки и приносят пользу обществу.
Жизнь била ручьем, и на удивление во всем этом изобилии Тони становился счастливым и на многие вещи начал закрывать глаза, или принимать их за норму. Он жил в своем маленьком мирке под покровительством хоть и ворчливого, но все же неплохого Эрика Митта. Его слова во много были не похожи с выступлениями на публике, многие вещи противоречили, и бывало не понятно как реагировать, ведь пару минут назад он по радиорупору говорил одно, а после уже другое. Многие вещи он не разделял с правительством, но сказать это не мог и не хотел, ведь на верхушке иерархии тоже нужно было уметь удержаться. Зацепиться ногтями за поверхность склона и не дать ветрам тебя унести в пропасть.А взабравшись на вершину легко было оступиться и упасть, многие этого только и ждали. У Тони сформировались правила поведения, как необходимо смотреть, как говорить, это было очень важно, люди улыбчиво могли обратиться к тебе и тут же вонзить нож в спину. Многие утверждения и приказы были муляжами и всего-навсего физически невозможными. Если Тони говорил людям, отвечающим за набор кадров, что необходимо убрать этого человека, потому что я считаю его не компетентным, то в большинстве случаев за него уже все решили и слова написали и бантиком повязали. Все решения передавались уже написанными и развернутыми сверху. Что нужно сказать и как нужно сделать. Внутри себя, конечно, Тони был против, он кричал «Стоп! Ни в коем случае!», ведь у бедняги это был единственный шанс к сосуществованию. Но иначе он не мог делат! Это была система против которой нельзя идти. После жестокого высказывания и увольнения на публику одного из сотрудников через время он старался найти его и компенсировать хоть как-то утрату работы, за свои слова, пристроить беднягу куда-нибудь на полставки зарплаты. Но если же команды отдавал сам Тони, исходя из своих убеждений или решения, его слова проходили множественные жесткие проверки и этапы. После выпуска одного из приказов, документ должен был пройти через государственный аппарат, после него же он попадет в полицию нравов, и там несколько тысяч ручонок будут перебирать листовки, все будет перепроверено и пересмотрено вновь и вновь. Все камеры были на повседневном мониторинге спецслужб, и если что-то было не по регламенту, тут же все передавалось прямиком на рассмотрение, таков был административный контроль. Личное мнение было под запретом, был неимоверно длинный регламент правил поведения и необходимых высказываний в каких-либо ситуациях, которые необходимо было знать наизусть всей правящей администрации. По всем этим толстущим сборникам и перечням ежегодно было необходимо сдавать экзамены. Казалось, этой благодати не будет конца.