– Должно быть, местные жители испытывают дефицит пресной воды. – на верхней площадке лестницы я получил возможность оценить размеры полётной палубы «Лексингтона». – Здесь можно собирать и запасать приличные объёмы дождевой влаги.
– Это без надобности. – Тьерри жестом указал, куда идти дальше. – Слишком ненадёжный целиком зависящий от погоды способ. К тому же, в первые десятилетия после начала войны радиоактивные осадки были нередким явлением. Питьевую воду добывают на штатной опреснительной установке авианосца. В полученный дистиллят добавляют немного соли, чтобы можно было пить без вреда для здоровья, а то дистиллированная вода вымывает из организма минеральные вещества. В баре «Голубой призрак» опреснённой водой только посуду моют, а для приготовления пищи и варки пива не применяют. С давних пор используют только натуральную речную. Ежедневно на лодке доставляют с берега несколько бочек воды. Самое лучшее пиво на «Лексингтоне» делает Санчо по старинному семейному рецепту.
Питейное заведение находилось в носовой части подпалубного ангара, перестроенного при помощи подручных материалов. Для этой цели в ход пошло всё, что сумели отыскать на самом авианосце, включая исторические самолёты, составлявшие часть экспозиции плавучего музея. Их алюминиевая обшивка отлично сохранилась до сих пор. Некогда грозные «Даунтлессы» и «Эвенджеры» разрезали на металл для перегородок, ныне деливших обширное пространство на отдельные помещения. Мы проследовали мимо двери, из-за которой доносились смех, звон стекла и голоса людей. Капитан «Волнореза» открыл своим ключом другую дверь дальше по коридору. Судя по овальной форме и небольшим размерам, она перекочевала сюда с древнего самолёта размером не меньше бомбардировщика «Летающая крепость». В нос ударили ароматы жареных рыбы и лука, острых специй; кислый запах уксуса перемежался с дымком от перегретого фритюрного масла. Я всерьёз забеспокоился, что напарник дальше и шага не сделает, но крок лишь фыркнул и просвистел «бесхвостые портят хорошую еду». Относительно небольшое помещение представляло собой мини-заведение с барной стойкой и высокими табуретами для посетителей, но обслужить здесь могли одновременно не более четырёх-пяти человек. Не было только бармена.
На стенах висели странные картины, объединённые общей тематикой – скелетами. Использовавший минимальные средства выразительности художник не стал изображать анатомически достоверные человеческие костяки. Более, того все скелеты выглядели счастливыми, танцевали, веселились, играли на музыкальных инструментах. Складывалось впечатление, что их нисколько не огорчал переход в мир иной, что разительно отличалось от мрачных иллюстраций в богослужебной книге проповедника Гарса. Там похожие на настоящих скелеты пребывали в унынии, ожидая вердикта Страшного суда. По его итогам праведники возносились в райский сад, а грешников отправляли в чистилище… На миг запахи кухни стали сильнее, а следом послышался чей-то голос:
– Ола, амигос!
Я обернулся. На барную стойку опирался обеими руками мужчина с густой тёмной шевелюрой, щедро «присоленной» сединой на висках. Крупные черты лица, словно вышли из-под резца скульптора, использовавшего в качестве материала старое, потемневшее от времени дерево. Голова как на блюде, лежала на широких плечах бармена, и казалось, что шеи нет совсем. На его мощном торсе из одежды была лишь потёртая кожаная жилетка, не сходившаяся на бочкообразной грудной клетке, обильно поросшей седыми курчавыми волосами.
– Привет, Санчо. – поздоровался капитан «Волнореза». – Давненько не виделись.
– Долго вас не было. – мексиканец радушно улыбнулся. Широко открытые глаза при этом смотрели куда-то мимо Тьерри. – Знал, что вернётесь. Буэнос маринерос… – он шумно втянул носом воздух, взглянул в мою сторону: – Ты, никак новых матросов привёл, Терсеро? Подходите поближе, чикос. Старый Санчо хочет вас рассмотреть… – и в ожидании вытянул вперёд правую руку.
Гуль едва заметно кивнул, намекая, что здесь так принято. Бармен осторожно дотронулся до моего лица толстыми короткими пальцами с обломанными ногтями, провёл по лбу, по линии носа, на мгновение задержался на шрамах.