При ближайшем рассмотрении на боковой поверхности бревна обнаружился кровавый отпечаток ноги напарника. Не оставалось никаких сомнений в том, что Маленький Зуб сумел добраться до пирамиды, а прежний Джеральд правильно угадал причину переполоха со стрельбой, но сделал неверные выводы относительно местонахождения крока. Искать его следовало в подземелье.
«Остановись, Красавчик. Остановись, пока не поздно. Ты должен понимать, что выбраться обратно тем же путём не получится. Даже не мечтай раскопать в пирамиде второй комплект когтей ягуара. Напарника не спасти. Смирись с этим»
«Смирюсь, когда пойму, что сделать ничего нельзя. Надоело постоянно опаздывать. – я совместил подошвы ботинок с краями лотка, сгруппировался, готовясь соскользнуть вниз. – Это уже третий случай, когда мог что-то изменить, пускай, чисто теоретически, но всё же мог… И не успел. Предлагаешь бросить Маленького Зуба, просто умыть руки и сбежать, даже не попытавшись вытащить его из пирамиды? У меня нет семьи, не осталось родственников. Крок – единственная родная душа в этом мире. Предлагаешь предать его и уйти?»
Оттолкнувшись, съехал по пропитанному маслом лотку в подземную галерею. Глазам вновь предстояло привыкать к низкому уровню освещённости.
«Вот и всё. – печально подытожил прежний Джеральд. – Доверял бы ты своему инстинкту самосохранения, не полез бы в подземелье. Это безумие…»
«Безумие – разговор с самим собой. По возвращении в Клинтон я сильно страдал от одиночества. Вот и позволил части сознания выделиться в некое подобие самостоятельной личности. Ты – плод моего воображения, а никакой не инстинкт. Нет здесь Красавчика и прежнего Джеральда. Пора собирать рассыпавшиеся мозги в единое целое. Игры зашли слишком далеко. Хватит… Джеральд – это я, и никого другого в моей голове нет»
Давно порывался это сделать, но не находил серьёзной причины. Малодушничал, откладывал момент на потом, хотя и злился по поводу некоторых мыслей, рождавшихся в расщеплённом сознании. Ничто не способно исцелить человека, если он сам того не пожелает. Я пожелал избавиться от больного воображения, и это оказалось проще, чем представлялось ранее. Стало легче, будто сумел отвадить надоедливого собеседника, с которым не хотелось общаться… Позвал напарника и вновь не получил ответа. Под ногами что-то заскрипело. Ещё один зелёный камушек. Если крок не отозвался из нижней галереи, значит, отправился вглубь пирамиды. Тишину лабиринта нарушал шелест, негромкое цоканье, лёгкое постукивание по камню. Казалось, звуки доносятся отовсюду, и меня уже окружили полчища невидимых в темноте чудовищ. Светящиеся грибы помогали ориентироваться в переплетении коридоров, но мрак рассеивали слабо. На развилке я остановился, прикидывая, где сейчас мог находиться Маленький Зуб. Крок получил ранение возле пирамиды. Скорее всего, он попробует спрятаться.
Подходящих мест в лабиринте было как минимум два. Пещерка, где лежал Хорхе, и расположенная ниже уровнем камера с бомбой. Туда-то я и направился, с тревогой прислушиваясь к доносившимся из-за поворота звукам. В узкий проход пытались забраться несколько членистоногих тварей. Размерами они значительно уступали скорпиону, которого мы с напарником повстречали на подступах к индейской деревне, но от этого не становились менее опасными. Облицованные камнями стенки основного коридора мешали расширить ведущий в камеру боковой лаз, но членистоногие не сдавались. Меня пока не замечали, что уже неплохо. Уложенные под самым потолком коридора камни сидели на своих местах не очень плотно. Раскачав один такой, я вынул его из кладки и с размаху метнул в скопление тварей. Надеялся прогнать их дальше по коридору, а вышло наоборот. Гадёныши шустро побежали в моём направлении, и ничего не оставалось, как метнуться вперёд. Двигавшееся на встречных курсах скорпионье воинство рассредоточилось, взбираясь на стены. Не успел я обрадоваться, что путь к проходу свободен, как получил удар жалом в спину, затем ещё один.
Протиснулся в проход, пытаясь отмахиваться обсидиановым ножом. Вряд ли кого-нибудь зацепил, а вот меня успели ужалить в плечо ещё дважды. Сами уколы оказались не слишком болезненными, но в месте повреждения кожи появился нестерпимый зуд. Напарник лежал на боку возле дальней стены камеры. Цвет ортопедического корсета сменился с бежевого на багрово-красный. Одного взгляда хватило, чтобы догадаться о серьёзности ранения.