– Так в чем она заключалась?
– Бол-Йе-ан – старые раскопки, инспектор.
– Пожалуйста, расскажите мне о них.
– Наверняка вы в курсе ожесточенных споров, которые вызывали ранние находки в этом регионе. В Бол-Йе-ане находят вещи, которым не менее двух тысяч лет. Какой бы из теорий Раскола вы ни придерживались – о разделении или о конвергенции, – мы ищем то, что ему предшествует, предшествует Уль-Коме и Бешелю. Корневой материал.
– Должно быть, это что-то экстраординарное.
– Разумеется. И притом плохо поддающееся для истолкования. Вы понимаете, что мы почти ничего не знаем о культуре, которая создала все это?
– Думаю, да. Поэтому интерес столь велик, верно?
– Ну… да. Это также связано с тем, какого рода вещи тут есть. Махалия занималась тем, что пыталась расшифровать «Герменевтику идентичности» – так назывался и ее проект – по расположению шестеренок и тому подобного.
– Я не очень понимаю.
– Значит, она добилась успеха. Цель аспиранта – позаботиться о том, чтобы после пары лет никто, в том числе ваш собственный руководитель, не мог понять, чем вы занимаетесь. Это шутка, конечно. Ее работа повлияла бы на теории, связанные с двумя городами. Ну, вы понимаете – откуда они взялись. О результатах она говорила мало, и я никогда точно не знала, в каком состоянии проект, но у нее еще оставалась пара лет на то, чтобы определиться. Или просто что-нибудь выдумать.
– Значит, она помогала на раскопках.
– Несомненно. Там работает большинство наших аспирантов – кто-то собирает материал по теме, кто-то отрабатывает стипендию или и то и другое. А кто-то пытается к нам подлизаться. Махалии платили немного, но при этом она получала доступ к артефактам, которые были нужны ей для работы.
– Ясно. Простите, профессор, но у меня сложилось впечатление, что она изучала Орсини…
– Да, раньше она интересовалась этой темой – несколько лет назад она приехала в Бешель на конференцию.
– Кажется, я об этом слышал.
– Ну вот, и в то время она реально увлекалась Орсини, была такой юной боудениткой, и поэтому ее доклад не очень хорошо приняли. Он вызвал небольшой скандальчик, привел к протестам. Я восхищалась ее смелостью, но в то время она ни от кого не скрывала свои взгляды. И когда она решила поступать в аспирантуру – если честно, я удивилась, что она выбрала меня, – то мне пришлось объяснять ей, что будет – или не будет… приемлемым. Но… Не знаю, что она читала в свободное время, но ее отчеты о подготовке к защите диссертации… они… они были нормальные.
– Нормальные? – спросил я. – Кажется, вы не…
Она замялась.
– Ну… Если честно, то они немного, самую малость меня разочаровали. Я знала, что она умная, ведь она блестяще выступала на семинарах, невероятно упорно работала, и так далее. Она, что называется, «пахала» (это слово она произнесла по-английски), вечно сидела в библиотеке. Но главы ее диссертации…
– Не очень хорошие?
– Нормальные. Нет, честно – нормальные. Она бы защитилась без проблем, но сенсацией ее работа бы не стала. Если учесть то, сколько часов она работала, диссертация получалась тусклой, жидковатой – по части ссылок и всего прочего. Я указала ей на это, и она обещала… ну, вы понимаете… поработать над этим.
– Могу я ее увидеть?
– Конечно. – Мой вопрос ее озадачил. – Ну, то есть наверное. Не знаю. Мне нужно разобраться, насколько это этично. У меня есть главы, которые она мне передала, но они незаконченные, она хотела еще над ними поработать. Если бы она дописала диссертацию, то текст был бы в открытом доступе, но в данном состоянии… Может, я вам перезвоню? Ей следовало опубликовать часть материалов в виде статей – это как бы принято, – но она так не сделала. Об этом мы с ней тоже говорили; она сказала, что займется этим.
– Профессор, что такое «боуденит»?
– Ой… – Она рассмеялась. – Извините. Это связано с Орсини. Бедняге Дэвиду не понравился бы этот термин. «Боуденит» – человек, которого вдохновили ранние работы Дэвида Боудена. Вы про него знаете?
– Нет.
– Несколько лет назад он написал книгу – «Между городом и городом». Знакомое название? Она стала суперхитом у детей-цветов. Впервые за целое поколение кто-то отнесся к Орсини всерьез. Наверное, не удивительно, что вы ее не видели: она по-прежнему запрещена – как в Бешеле, так и в Уль-Коме. Даже в университетских библиотеках ее нет. В некотором отношении это блестящая работа – он провел потрясающую работу в архивах, увидел аналогии и связи, которые… ну, поражают даже сейчас. Но в целом это бред сумасшедшего.