– Но часть Гюнтер-штрас…
– Да, но ближайший пролом в сотнях метрах оттуда. Они же не могли… – Для убийцы или убийц это был бы невероятный риск. – Да, мы можем это предположить, – сказала она.
– Ладно. Сообщай мне о своих успехах. Я скоро буду.
Мне нужно было разбираться с отчетностью по другим делам. Я организовал для бумаг режим ожидания, как у самолетов, кружащих над аэропортом. Женщина, избитая до смерти своим бойфрендом, которому до сих пор удалось избежать ареста – несмотря на то, что его отпечатки пальцев и имя уже были в базе данных аэропорта. Стиелим, старый человек, который напугал вломившегося в его дом наркомана. Тот выхватил у него из рук гаечный ключ и нанес ему один, смертельный удар. Это дело никогда не будет закрыто. Юношу по имени Авид Авид какой-то расист приложил лицом об асфальт. На стене над ним кто-то написал «Грязный эбру». В этом деле я сотрудничал с Шенвоем, коллегой из особого отдела, который еще до убийства Авида действовал под прикрытием в рядах бешельских ультраправых.
Рамира Ясек позвонила, когда я обедал за рабочим столом.
– Только что допросила тех детишек, сэр.
– И?
– Радуйтесь, что они еще не знают о своих правах, иначе Ностину уже бы предъявили обвинения.
Я потер глаза и проглотил то, что было во рту.
– Что он сделал?
– Сергев, приятель Баричи, оказался борзым, и поэтому Ностин задал ему вопрос кулаком по зубам. Сказал, что он – главный подозреваемый. – Я выругался. – Удар вышел не такой уж сильный, и, по крайней мере, мне потом было легче гудкопить.
Мы украли слова «good cop» и «bad cop» из английского, превратили их в глаголы. Ностин был одним из тех, кто слишком легко переключается на жесткие методы ведения допроса. Да, есть подозреваемые, на которых эти методы действуют, те, кому во время допроса нужно упасть с лестницы, но надувшийся подросток-жевун в их число не входит.
– В общем, ничего страшного, – сказала Ясек. – Их версии сходятся. Все четверо гуляли в той роще. Вероятно, немного шалили. Пробыли там не менее двух часов. В какой-то момент – и не спрашивайте меня про время, я могу ответить только то, что «было еще темно», – одна из девочек заметила, что по траве к площадке для скейтбординга подъехал фургон. Странным ей это не показалось, потому что туда круглые сутки кто-то приходит – по делам или что-то выбросить, и так далее. Фургон проехал мимо площадки, развернулся, приехал обратно. А через какое-то время умчал.
– Умчал?
Я стал делать пометки в блокноте, одновременно пытаясь открыть почту на компьютере. Связь несколько раз прерывалась. Большие приложения на слабой системе.
– Да. Он спешил и поэтому не жалел подвеску. Поэтому девочка и заметила, что он уезжает.
– Описание?
– «Серый». В фургонах она не разбирается.
– Покажи ей фотки, попробуем определить модель.
– Ясно, господин инспектор. Я вам сообщу. Потом приехали по крайней мере еще две машины или фургона. По словам Баричи, по делу.
– Это осложнит изучение следов.
– Они еще где-то час друг друга тискали, а потом та девочка упомянула про фургон, и они пошли смотреть, в чем дело – вдруг из него что-то выбросили. Она говорит, что иногда там выбрасывают старые стереосистемы, обувь, книги, всякую всячину.
– И они нашли ее.
Мне дошло письмо от одного из мехтехов-фотографов. Я открыл его и принялся листать изображения.
– Они нашли ее.
Меня вызвал комиссар Гэдлем. Его тихая мелодраматичность, его манерная доброта были слишком нарочитыми, но он никогда не мешал мне работать. Я сел напротив него и принялся смотреть, как он стучит по клавиатуре и ругается. К монитору были прилеплены бумажки – похоже, с паролями от баз данных.
– Ну что? – спросил он. – Жилой комплекс?
– Да.
– Где он?
– На юге, в пригороде. Молодая женщина, колотые раны. Ею занимается Шукман.
– Проститутка?
– Возможно.
– «Возможно», – повторил он и приложил ладонь к уху. – Но еще я слышу слова «и все же»… Ну, вперед, доверься своему чутью. А если захочешь поделиться доводами «почему» относительно этого «и все же», сообщи мне, ладно? Кто твой заместитель?
– Ностин. И еще мне помогает один патрульный. Корви. Констебль первого класса. Она знает район.
– Это ее участок?
Я кивнул. Почти.
– Что еще открыто?
– На моем столе?
Я рассказал. Комиссар кивнул. У меня были другие дела, но он разрешил мне заниматься делом Фуланы Дитейл.
– Так что, вы видели все это?
Было уже почти десять вечера, более сорока часов прошло с тех пор, как мы нашли жертву. Корви вела машину по улицам в окрестностях Гюнтер-штрас. Наш автомобиль был без опознавательных знаков, она не делала попыток скрыть свою форму полицейского. Я вернулся домой очень поздно прошлой ночью, утром побывал в одиночку на этих же самых улицах, а сейчас снова оказался здесь.