– Айкам действовал неплохо, – сказал я, снова переключившись на английский. Айкам не говорил по-английски, но не просил, чтобы ему перевели мои слова. Он встал рядом с креслом Иоланды и принялся следить за мной. – Вы поручили ему выяснить, как незаметно выбраться из Уль-Комы. И как, успешно?
– Откуда вы знали, что я здесь?
– Ваш парень делал только то, что вы ему сказали, – пытался узнать, что происходит. Какое ему дело до Махалии Джири? Они ведь даже не общались. А вот вы – другое дело, вы ему дороги. Поэтому мне показалось странным, когда он – как вы ему и сказали – начал спрашивать только о ней. Поневоле задумаешься: зачем ему это? Вам, вам на нее не наплевать – и на себя тоже.
Она снова встала и отвернулась к стене. Я подождал, но она молчала, и поэтому я продолжил:
– Я польщен тем, что вы поручили ему спросить меня. Единственного полицейского, который, по вашему мнению, не замешан в том, что происходит. Чужака.
– Вы не знаете! – Она повернулась ко мне. – Я не доверяю вам…
– Ладно, ладно, я и не говорил, что доверяете. – Странный способ успокоить. Айкам следил за тем, как мы болтаем. – Значит, вы все время сидите здесь? А чем вы питаетесь – консервами? Наверное, Айкам приходит к вам не слишком часто…
– Он не может часто. Как вы вообще меня нашли?
– Пусть он объяснит. Я отправил ему сообщение о том, что он должен вернуться. Он пытался позаботиться о вас.
– Да, он такой.
– Вижу. – На улице, судя по шуму, подрались собаки, а потом в конфликт вступили и их хозяева. Мой мобильник зажужжал – это было слышно даже при отключенном звонке. Она испуганно попятилась, словно я мог застрелить ее из телефона. На экране высветилось имя Датта.
– Смотрите, – сказал я. – Я его выключаю. Выключил. – Если Датт следит за тем, что происходит, то поймет, что его перебрасывает в голосовую почту еще до максимального количества гудков. – Что произошло? Кто до вас добрался? Почему вы сбежали?
– Я не дала им шанса. Вы же видели, что стало с Махалией, – а ведь она была моей подругой. Я убеждала себя, что до этого не дойдет, но она умерла. – Иоланда сказала это с чем-то похожим на благоговейный ужас. Ее лицо обмякло, и она покачала головой. – Они убили ее.
– Ваши родители не знают, где вы…
– Я не могу. Я не могу, я должна… – Она принялась грызть ноготь. – Когда я выберусь…
– То прямо в посольство в соседней стране? Через горы? А почему не здесь или не в Бешеле?
– Вы знаете почему.
– Предположим, что нет.
– Потому что здесь они и там они тоже. Они управляют всем. Ищут меня – и не нашли меня только потому, что я сбежала. Они были готовы убить меня, как убили мою подругу. Потому что я знаю, что они здесь. Потому что я знаю, что они существуют. – Айкам что-то понял по одному лишь тону ее голоса и обнял ее.
– Кто? – Давайте послушаем.
– Третья сторона. Между городом и городом. Орсини.
Еще неделю назад, услышав это, я бы сказал ей, что она дура, что у нее паранойя. Но сейчас, когда она сообщила мне о заговоре, возникла эта пауза, когда меня молчаливо приглашали оспорить ее слова. Я промолчал, и это убедило ее в своей правоте, заставило ее думать, что я с ней согласен.
Она смотрела на меня и считала меня своим сообщником, и я вел себя соответственно, поскольку не понимал, что происходит. Я не мог сказать ей, что ее жизни ничего не угрожает. Что ничего не угрожает Боудену (возможно, он уже был мертв), что ничего не угрожает мне. Я почти ничего не мог ей сказать.
После трудного и долгого марш-броска по ночному городу Иоланда оказалась здесь, в этой части города, в которую раньше даже не собиралась заходить, в квартире, которую нашел и подготовил Айкам. Они вместе сделали что могли, чтобы это место перестало быть невыносимым, но это была грязная дыра в трущобах. И теперь Иоланда не выходила отсюда, боясь, что ее заметят невидимые силы, которые хотят ее убить.
По-моему, она еще никогда не бывала в подобных местах, но, может, я ошибаюсь. Возможно, она пару раз посмотрела документальный фильм под названием вроде «Темная сторона улькомской мечты» или «Болезнь Нового Волка». Фильмы о нашем соседе не очень популярны в Бешеле; их редко распространяли, и поэтому я не мог за это поручиться, но меня бы не удивило, если бы какой-то блокбастер сняли на фоне уличных банд в улькомских трущобах – не слишком закоренелый наркокурьер, вставший на путь исправления, впечатляющие убийства нескольких других. Возможно, Иоланда видела по телевизору неудавшиеся жилые комплексы Уль-Комы, но вряд ли собиралась в них заходить.