Довольно скоро он почувствовал давление. Ничто не поднимет мужчину лучше, чем нужда пописать. Конечно, Бетриму уже случалось обоссаться, но теперь его называли кем-то вроде лорда, важным и уважаемым, и нельзя было, чтобы видели, как он обоссался в пьяном угаре. К тому же во рту у него было словно насрано, и это необходимо было исправить.
Бетрим протянул руку, чтобы почесать обожжённое лицо. Удивительно, что он едва мог почувствовать прикосновение к искорёженной, расплавленной коже, но она всё равно постоянно зудела. Хотелось почесать, но вместо этого он просто ткнул в лицо больной рукой. Его пронзила поистине ужасная боль. Скорее даже ослепляющая му́ка, а Бетрим и так был уже наполовину слепой. Он застонал и с трудом открыл глаз.
Сверху тёмный каменный потолок. Бетрим попытался понять, где он может находиться. Последнее, что он помнил, это битву, а его армия стояла лагерем перед городскими стенами. Он вроде как должен быть в какой-нибудь палатке, а их обычно не делают из камня.
С чем-то вроде мрачного предчувствия Бетрим положил голову набок и увидел между собой и дальней стеной крепкую на вид железную решётку. Он отлично знал, как выглядит тюрьма, и нетрудно было понять, что сейчас он в ней. Он снова застонал и попробовал сесть.
– Блядь. – Губы казались тугими и медленными, но это было ничто по сравнению со жгучей болью в левой руке.
– Вижу, проснулся, наконец.
Бетрим, прищурившись, всмотрелся в темноту. Там, за решёткой, определённо кто-то сидел. Пара человек, силуэты в тусклом свете, и больше ничего. Но голоса знакомые, и Бетрим пытался вспомнить, откуда их знает. Попробовал покачать головой, прояснить мысли, но это лишь вызвало новую боль и волну тошноты, и всё стало ещё немного хуже.
– Просыпайся, Шип.
Бетрим шмыгнул носом и попытался сплюнуть, вот только рот у него был суше, чем прожаренный солнцем песок.
– Пропавший? Эт ты? – прохрипел он. Его всегда удивляло, как человек может одновременно помирать от жажды и хотеть отлить.
– Ага, – сказал Пропавший откуда-то из сумрака за решёткой. – Извини за всё это.
Бетрим кивнул.
– Тебе бы поглядеть на руку.
По правде говоря, Бетрим специально не смотрел на свою руку. Болело так, будто он схватился за солнце, и он отлично знал это чувство. Видимо, эти гады отрезали очередной палец, а их у него и так осталось жуть как мало. И всё равно, рано или поздно посмотреть придётся, и не было никакого смысла оттягивать и дальше.
Бетрим поднял перед собой левую руку. Вот только там не было кисти. Где когда-то было запястье, рука теперь заканчивалась окровавленным забинтованным обрубком. Бетрим несколько секунд смотрел на него, сдерживая желание поморщиться от боли, сдерживая желание потыкать окровавленный обрубок. Сдерживая желание кричать и яриться, сдерживая желание блевануть от отвращения. Его и раньше калечили, и не раз. Два пальца на левой руке, два пальца на левой ноге, левый глаз выдернули из головы и раздавили на улицах Сарта, а левая сторона лица была обожжена и покрыта кучей шрамов. Видимо, всё случалось с его левой стороной, и, наверное, в этом был какой-то смысл. Но отчего-то конкретно это увечье казалось хуже, чем все остальные. Тут не просто палец-другой – пропала целая кисть.
Больше никогда не взмахнуть большим топором обеими руками. Никогда не взять две кружки пива разом, одну на сейчас и вторую на потом. Не подержаться одновременно за обе сиськи Розы. Столько всего ему больше не сделать никогда. Столько ощущений потеряно. Видимо, он воспринимал эти ощущения как должное.
Несколько секунд спустя Бетрим отвёл взгляд, перекатился на колени и поднялся на ноги.
– Пожалуй, сделал мне одолжение, – сказал он, осматривая свою маленькую камеру с сырыми стенами, покрытыми мхом. – Всё равно с тремя пальцами от неё мало было толку. Пожалуй, смогу терь воткнуть туда чё-нить другое. Как-то знавал я парня с одной рукой. Его звали Рольф Крюкорук.
– Я его помню, – сказал Пропавший.
– У него крюк был вместо руки, – продолжал Бетрим. Он нашёл то, что искал, и сделал пару нетвёрдых шагов в сторону ведра в углу камеры. – Удивительнее всего, как он выпотрошил этим крюком одного крысёныша из тех, что водятся на равнинах. Никогда не видал, чтоб человек делал чё-нить так быстро. Само собой, потом он натянул шкурку на другую руку и игрался ей, словно какой-то куклой. Странный уёбок был этот Рольф. – Бетрим покачал головой и принялся вытаскивать одной рукой свой член из штанов.